Появляется Наденька, сверстница. Дом ее бабки рядом. Я вижу теперь Наденьку так отчетливо, что угадываю ее мысли.
Три недели кряду не дождило, тщетно купались воробьи в сухой пыли на дороге, близ самого крыльца, и даже ветер обманул — пронес над селом, над самыми крышами, серые тучи, а живительного дождя так и не надул. «Дождя бы!» — думает Наденька.
Вокруг дома бродят гуси, не узнающие Наденьку, чуть что — шея колом, клюв щипцами, тогда беги куда глаза глядят. Глубокая лужа с талой водой высохла, дно ее растрескалось, а ведь еще в июне прямо с пыльной дороги босиком можно было вбежать в тепловатую, но свежую воду и по травяному берегу выйти к поляне, за которой начинались огороды. «Как странно! — думает Наденька. — Что-то случилось». Бабка Василиса, еще довольно молодая (пятьдесят девять всего), скупая на слова, строгая, не очень привечает Наденьку. А в последнее время, когда в поле, на огороде все прибавлялось и прибавлялось хлопот и солнце начинало жечь уже до полудня, загорелое лицо бабки еще посуровело.
Пыль припудрила все вокруг — изумрудную поляну с одуванчиками и высокими колючками, на которые садились щеглы, доски, приготовленные для починки двора, листья черемух в саду, большие лопухи у забора. Как хорошо было в мае! Какими прозрачными, необычными, светлыми вечерами встречали Наденьку сад и дом, затерянные где-то на полпути в сказку!
В первый же вечер показалась над забором веснушчатая физиономия соседа Борьки. Поглядел на меня, на нее и спрятался, потом залез на забор, поманил Наденьку рукой, спросил:
— Хочешь, я тебе свистульку сделаю?
— Я не умею свистеть, — сожалением созналась Наденька.
— Я научу, — сказал Борька, — я все умею.
Он пропал за забором. Потом снова возникла его рыжеватая голова. Он перелез через забор и подал Наденьке свисток. Но, когда она приложила его к губам, раздался лишь чуть слышный низкий звук — такой, что нужно прислушаться, тогда услышишь. Из вежливости Наденька не подала виду, что разочарована.
Настоящими друзьями мы не стали. Изредка Борька брал нас в экспедиции на дальний ручей, где под плоскими камнями прятались вьюны, а в небольших омутах с крутыми глинистыми берегами встречались, хоть и редко, рачьи норы. Наденька пробовала тоже таскать раков и, выбрав прут подлиннее, запускала его в рачий дом, но раки оставались равнодушны к этим попыткам выманить их на свет божий. Мне везло больше.
Выше ручья пробивались из-под серой комковатой земли ключи, и весь склон большого холма сочился прозрачной влагой.
