Вдруг я со всего размаху шлепнулся лицом в грязь. Встал и посмотрел обо что споткнулся: оторванная по плечо почерневшая и окоченевшая рука. Из оторванного рукава бушлата виднелась с одной стороны ладонь со скрюченными пальцами, а с другой торчала кость, окруженная лохмотьями мяса и ваты. Между укзательным и большим пальцами виднелась наколка: буква А в окружении лучей. Я с трудом сглотнул подкативший к горлу комок, рванул бегом в здание больницы.
— Ну и видок у тебя, — удивился Кулов.
— Там рука лежит, — хрипло сообщил я. — Пацан с нами ехал, я его по наколке узнал, а лица вот не помню.
Заглянул в комнату, из которой Кулов уже вышел. На полу куча штукатурки, из неё торчали куски обугленного дерева, в потолке зияла огромная дыра.
— Марат валим отсюда, — позвал Кулов, — а то стемнеет скоро.
Пошли обратно к посту. Возвращаться решили по другой улице, чтобы
заглянуть в какой-нибудь дом и взять там матрасы. Перешли на параллельную улицу. Дома здесь были все пятиэтажные.
Мы шли друг за другом и разговаривали в поголоса.
— Слушай Марат, позвал — Кулов.
— Чё? — я повернул голову к Кулову, и в этот миг почувствовал, как что-то просвистело рядом с ухом. В этот момент мы проходили мимо пятиэтажки.
Я инстинктивно повалился на землю и открыл огонь из автомата по окнам верхнего этажа дома. Кулов тоже стал стрелять, присев на одно колено. В начале он хотел подбежать к стене дома, чтобы выйти из сектора обстрела, однако потом решил остаться рядом.
За несколько минут мы оба отстреляли по четыре рожка — все снаряженные обоймы. Как только автоматы замолчали, замерли. Тишину, наступившую после оглушительной стрельбы и звона разбитых стекол, нарушил только один звук, заставивший вздрогнуть обоих. Глухо звякнул металл.
Из окна на четвертом этаже вывалилась снайперская винтовка без оптического прицела и упала на асфальт. В проеме окна виднелся человек сидевший в неестественной позе на подоконнике. Не сговариваясь, одновременно мы направились в подъезд дома. Здесь перезарядили рожки. На четвертом этаже осторожно осмотрели все квартиры. В одной из них, в комнате выходящей окнами на улицу, увидели мальчишку сидевшего на подоконнике. Он сидел, подогнув ноги под себя, привалившись телом на раму. Кулов потянул за кожанку, одетую на убитого, и тот рухнул к его ногам.
— Лет четырнадцать наверно, — сказал Сергей, рассматривая лицо мальчика, залитое кровью, пуля попала ему прямо в переносицу.
— Интересно, кто из нас, его грохнул, — сказал я в ответ, подошел к окну, — мы слишком близко шли к дому, ему пришлось встать на подоконник, чтобы стрелять в нас.
