Когда он целовал ее, она не пыталась сопротивляться. Все то время, когда он прижимался губами к ее губам, она мысленно смеялась и плакала; ей хотелось сказать ему, что она такая же скверная, как и он, но она ни за что не расскажет ему об этом.
Она поедет прямо домой и выпьет полпинты настойки одуванчика и лопуха. И тут она выпрямилась в седле. Дерзкий человек. Положил руки ей на ягодицы, словно проверял их мягкость.
Разумеется, сам он не отличался мягкостью. Короткое прикосновение к его мускулистому телу показало, насколько оно сильное и каменно твердое. Было бы куда хуже, если бы он не остановился в тот же миг, как только она дала понять, что он должен вести себя прилично. А ведь Джереми она умоляла прекратить, молила до тех пор, пока не охрипла, но это его не остановило, и он сделал ей больно. Она удивилась, что поцелуй Гейбриела оказался порочно сладким и не обидел ее, если не считать обидным то, что ей самой, как это ни странно, хотелось просить его о продолжении.
Она ехала медленно, размышляя всуе, брал ли он когда-нибудь женщину силой, и понимала, что этого не бывало. Скорее, он подставил бы себя под удар в каком-нибудь рискованном предприятии. Но все же он казался человеком грубым, который может стать и опасным, если его спровоцировать. Гувернантка Элетеи утверждала, что он и его братья унаследовали от матери и от ее предков Бурбонов склонность к заговорам и интригам. А от Боскаслов он унаследовал свою потрясающую внешность и привлекательность.
Она не знала, что ей о нем думать. Он не упомянул трех старших братьев, которые исчезли из этих мест прежде, чем исчез он сам. Однажды мать Элетеи призналась, что с облегчением узнала об их исчезновении. Графиня была уверена, что любые жизненные невзгоды, с какими могли бы столкнуться пропавшие братья, не идут ни в какое сравнение с тем злом, которое им пришлось бы вынести в четырех стенах их дома.
Но Гейбриел остался с матерью, чтобы защищать ее от отчима. Только в последние годы Элетея начала понимать, какую жалкую жизнь вел юноша, который потерял грубого, но любящего отца, а взамен получил враждебного чужака. Защищая себя, он, что вполне понятно, ожесточился сердцем.
А из этого следовало, что он и вправду способен принести благо Хелбурну, стать грозным, за всем надзирающим хозяином, но при этом он непременно нарушит душевное спокойствие Элетеи.
Слишком трудно совсем не обращать внимание на своего соседа. И вдвойне сложно, если ты питаешь необъяснимый и давнишний интерес к его судьбе. Они знали друг друга еще до того, как он потерял своего отца, до того, как она потеряла свое достоинство и все, что могло бы дать ей положение замужней женщины. Ей оставались только надеяться, что те два человека, которыми они были когда-то, вполне могут согласиться на вежливое общение. У нее нет оснований бояться его.
