– Ничего страшного, – неловко сказал он. – Я тоже потерял много друзей в прошлом году.
Она кивнула, оглянулась.
– Я слышу двуколку у ворот. Где ваш плащ?
– Я отдал его своей лошади.
– Ах, Гейбриел.
– Все остальное было очень грязное.
– Что мне с вами делать?
Он расчесал пальцами волосы и вскочил на ноги всего лишь за мгновение до того, как энергичная пожилая дама вошла в конюшню.
– Возьмите ваш плащ, – прошептала Элетея, – и не говорите ей о том, что сейчас произошло.
– Ах вот вы где, Элетея, – раздался у дверей веселый голос. – Мне следовало знать, что вы будете на конюшне. И как здесь чисто! Вижу, наш новый сосед усердно потрудился. Приятно будет видеть, как этот старый дом снова станет таким, как прежде. Этот выгон просто просит, чтобы на нем паслась парочка чистокровных лошадей, и, конечно же, кавалерист будет гордиться…
Кэролайн Брайант, жена викария, приветливая белокурая женщина в коленкоровом платье и капоре, подвязанном под двойным подбородком, тараторила с такой неукротимой энергией, что казалось – ее вовсе не беспокоит то, что новый хозяин дома провел ночь на конюшне. Из того немногого, что знал Гейбриел, он сделал вывод, что Хелбурн славится своими беспутными владельцами, так что в его поведении, вероятно, не было ничего странного.
Он незаметно протянул руку и подобрал хлыст, оброненный Элетеей.
– Это ваше, – сказал он с затаенной иронией. – Я не стану спрашивать, для чего вы его используете.
На миг ему показалось, что она не заметила этой насмешки. Потом с улыбкой она взяла хлыст и ответила тихо:
– Это тайное оружие, чтобы держать под контролем моих соседей.
Он усмехнулся в ответ:
– Никому не известно, когда и каким способом придется поддержать дисциплину.
Гейбриел оперся о связку сена и чуть не потерял равновесие. Элетея схватила его за рукав, взглянув на него с укором, а потом, угрожающе нахмурившись, оттолкнула от себя. Жена викария болтала, ничего не замечая. Он мог бы сказать им обеим, что положение его безнадежно, вне зависимости от того, офицер ли он кавалерии или нет. Добродетели Гейбриела умерли до того, как ему исполнилось пятнадцать лет. Во время войны, участвуя в подрыве моста через Эльбу, он сам чуть не стал призраком. Ему чуть не пришлось остричься наголо, потому что ему опалило волосы, и он получил ужасный шрам на шее. Он действительно походил на дьявола, как его называли французские офицеры.
Он заморгал, внезапно поняв, что жена викария только что провела рукой по его лицу. Он не знал, то ли она утешает его, то ли пытается вызвать его из мертвых, и с трудом выдавил из себя слова.
