– Это не моя вина. – Он хмуро посмотрел на нее. – И меня это не интересует.
– Придется вам этим заинтересоваться, – сказала она демоническим голосом, и ему показалось, что она провела по его спине бритвой. – Вы выиграли этот дом. Ответственность за него лежит на вас. А теперь вставайте, пока я не…
– Пока вы что? – спросил он, с вызовом блеснув глазами.
На самом деле из всего, сказанного ею, только эти слова и пробудили в нем интерес.
Она наклонилась так, что коснулась носом его носа.
– Я отнесу ваше пьяное тело к корыту, из которого поят лошадей, и буду макать вас в воду, пока глаза у вас не начнут косить.
Поняв, что она не даст ему покоя, он наконец снизошел до того, что обратил на нее внимание. Его глаза из-под тяжелых век, осмотрев ее, вернулись к ее мрачному цыганскому лицу. Его удивило, что спустя столько лет она по-прежнему может вызвать в нем желание завыть на луну.
– Позвольте мне почтительно заметить вам, миледи, – сказал он, – что я совсем недавно вернулся с войны. Мои нравственные обязанности перед обществом выполнены.
– Нравственные обязанности?
– Если мне захочется всю ночь проспать в сарае, я так и сделаю. И если слуги в Хелбурне захотят бегать вверх-вниз по лестнице нагишом, натирая перила, я не вижу, с какой стати мне запрещать им это делать.
– Тогда зачем вы сюда приехали? – разочарованно спросила она.
– А не могли бы вы отстать от меня?
Она закусила губу.
– Нет.
– А зачем вам надо, чтобы я хозяйничал в Хелбурне? – удивленно спросил он, подумав при этом, что она сделает, если он ее поцелует.
Она немного отошла.
– Невыносимо видеть, как большое поместье пребывает в полном небрежении, – хотя еще невыносимей видеть, как с таким же небрежением относится к себе джентльмен.
– Возможно, я дам себя убедить и проживу здесь месяц-другой. Это зависит от того, насколько хорошие у меня соседи.
Она сурово посмотрела на него:
– Я всегда задавалась вопросом – что было с вами после того, как вы исчезли в ту зиму?
Гейбриел кашлянул. Он испытал приятное удивление, услышав, что она думала о нем. Вместо того чтобы ощутить вкус к жизни, он почувствовал на себе груз забот.
– Ну, теперь вы это знаете, – сказал он, непримиримо улыбаясь. – И не говорите, что я не оправдал ваших ожиданий, став тем, кем я стал.
– Вы чувствуете жалость к себе, не так ли? – спросила она после долгих колебаний.
– Нет, – отрывисто ответил он.
– Тогда, поскольку я никак не могу уговорить вас переменить свое решение, мне лучше уйти.
