Все кончилось прежде, чем она успела оказать сопротивление. Он взял ее так быстро и умело, даже не сняв ни с нее, ни с себя вечерние костюмы, что она заподозрила, что он не впервые проделывает такое. Сделав свое дело, он велел ей не плакать.
Но она все же немного поплакала в гардеробной, и одна женщина, известная куртизанка Одри Уотсон, догадавшись, что произошло, настояла на том, что Элетее следует незаметно воспользоваться ее каретой, и отвезла ее к себе на улицу Брутон, где Элетея смогла успокоиться, а потом снова показаться на балу, не выдав себя.
Через два часа потрясение от того, что сделал Джереми, превратилось в холодное негодование, и она вернулась на бал и стояла рядом с ним, когда все поздравляли их и желали Джереми победы в битве. Джереми смеялся и держал ее за руку, как если бы ничего не произошло, как если бы он не разрушил все ее иллюзии, и он даже заметил с иронией, что она провела два часа в самом известном лондонском борделе, где ее утешала его владелица.
Джереми отправился на войну, не попросив прощения за содеянное. Элетея вернулась домой и ждала, что он пришлет ей письмо, в котором сообщит о разрыве их помолвки. Она ждала, не приведет ли это насилие к беременности. И пока она пребывала в ожидании, французское пушечное ядро убило ее нареченного, и он стал героем.
Искренние выражения скорби и сочувствия прибыли в деревенский дом ее брата в виде карточек и посетителей. Но все, о чем могла думать Элетея, слушая и читая эти слова, продиктованные лучшими побуждениями, – это что теперь ей не придется идти замуж за это чудовище. Равно как она не была склонна выходить замуж за кого бы то ни было.
На самом деле она уже смирилась с тем, что нужно ждать, когда он вернется и загладит вину. Но, стоя у его могилы, она не могла заставить себя заплакать и чувствовала себя виноватой, когда присутствующие на похоронах хвалили ее выбор, а на самом деле она желала своему мертвому жениху поскорее оказаться в аду.
Соблазнительно было думать, что над ним свершилась Божья кара за его жестокость. Но в таком случае пришлось бы поверить и в то, что все остальные храбрые, добродетельные мужчины, погибшие на войне и не обесчестившие женщин, тоже заслужили свою участь.
У нее было слишком много знакомых из тех семей, которые потеряли близких, чтобы хоть на минуту допустить такое предположение. Джереми погиб – отважный воин, драгун от инфантерии – в битве при Ватерлоо, и она вдруг оказалась свободной и могла удалиться от общества, которое с сочувствием отнеслось к ее положению. Наверное, она станет старой девой и гувернанткой детей своего брата, если он когда-нибудь осмелится сделать предложение той молодой леди из Лондона, на которой хочет жениться.
