– Я думала, что вы не обращаете внимания на сплетни.
– Не обращаю, когда сплетничают обо мне.
– Если вас беспокоит, что моя репутация пострадает, когда мы будем путешествовать вдвоем и останавливаться в одном и том же отеле, можно совершить церемонию в ближайшей церкви, а о частностях позаботимся позже, – предложила Джини, хотя, по правде говоря, она не имела сколько-нибудь точного представления о религиозных взглядах своего нареченного.
– Нет, все должно происходить как положено и ни у кого не вызывать вопросов. Я не потерплю никаких сомнений в законности нашего союза. Вы упоминали о том, что много пересудов может вызвать несоблюдение траура, а также о том, что новые пересуды начнутся, если ребенок родится слишком рано, чтобы его считали моим. Сплетен будет еще больше, если мы не обвенчаемся. Не следует создавать у кого бы то ни было впечатление, будто оба мы или один из нас не рад такому браку. Если бы я мог, то обвенчался бы с вами в самом большом из соборов Лондона в присутствии короля.
Король был почти таким же сумасшедшим, как лорд Ардет.[4]
Опасаясь, что несходство между ними приведет к тому, что Джини начнет сомневаться в правильности принятого ею решения, Ардет старался, чтобы у нее было поменьше свободного времени: просил ее почаще навещать раненых солдат, устраивал вызовы в консульство, а когда нашел портниху, которая возобновила свою работу, Джини то и дело приходилось проводить целые часы на примерках. Он покупал ей подарки – перчатки, книги, сладости, – словом, вел себя как и подобает нареченному, влюбленному в свою невесту. Он игнорировал возмущенные взгляды и хихиканье матрон, а также подавленные смешки солдат, а Джини, глядя на него, старалась вести себя точно так же.
Ни одна из офицерских жен не заходила к Джини поболтать, принести поздравления или выразить сочувствие. Когда Ардет встречался с банкирами, генералами, врачами и послами, он давал им свои советы, а между делом настраивал на одобрительное отношение к своей свадьбе и своему отъезду в Англию, но при этом не забывал позаботиться о том, чтобы Джини не оставалась в одиночестве. Он знал, что она легко поддается панике. А Джини больше всего страшило, что он так хорошо понимает ее, а она его не понимает совсем.
Его слуга Кэмпбелл не мог нахвалиться его милостью, но сержант не мог объяснить, откуда явился его новый хозяин, как он научился искусству лечить людей необыкновенными способами и чего ради знатный и богатый джентльмен полез в самое пекло войны. Солдат встретил графа несколькими часами раньше, чем впервые увидела его Джини, и лорд Ардет помог ему спасти лошадей, которые были первой любовью Кэмпбелла. Лорд Ардет добился увольнения Кэмпбелла с военной службы, и уже одного этого было бы достаточно, однако сверх того бывший сержант получил хорошо оплачиваемую должность и возможность вернуться в Англию. Там ему предстояло заняться графской конюшней, и прежде всего приобретением для нее лошадей.
