Викинг | страница 30
При первой же возможности Кари снова отправился к скальду, прихватив свежеиспеченного хлеба и жбан теплого молока.
Скальд по-прежнему лежал на своем жестком ложе и глядел вверх. Он сказал молодому человеку «здравствуй» и недовольно покосился на жбан.
– Это еще что? – спросил он.
– Так, ничего, – ответил Кари, не обращая внимания на недружелюбный тон скальда.
– Я не люблю, когда меня жалеют, – сказал скальд.
– Это просто гостинец, – объяснил Кари.
– Мне уже лучше, – сказал скальд.
– Это хорошая весть…
– Ничего особенного… Одним человеком – больше, одним – меньше… Какая разница? Что изменится в этом мире?
Кари полагал: что это не все равно, это многое в мире меняет…
– Ошибаешься, Кари. В ошибке повинен не ты, так ошибаются многие, когда ставят себя слишком высоко. Если мы властвуем над форелью и лососем, оленем и треской – это еще ровным счетом ничего не значит. Может быть, именно в этом наше несчастье. Подумай хорошенько…
Кари положил хлеб на скамью у изголовья и молоко тоже поставил рядом.
– Моя мать просила отведать…
– Она добрая, – сказал скальд. – Но этого никто не оценит. Даже ты.
– Почему же? – растерянно спросил Кари.
– Так устроен этот мир.
Кари раздул очаг – благо уголья еще тлели в золе. И когда пламя заиграло, он спросил скальда:
– Я знаю очень немного. Но хочу кое-что знать наверняка. Я не понял из твоих слов, сказанных недавно, почему может опостылеть моя земля? Почему я в один день – прекрасный или черный – смогу сбежать отсюда… Отсюда, где живет Гудрид.
Скальд отломил кусок хлеба, пожевал, пробормотал, что хлеб превосходен, что давно не едал такого. Он поднялся – не без труда – и уселся рядом с Кари, с удовольствием погрел руки. Он сказал:
– Нет ничего прекраснее родного очага.
Выглядел он лучше, чем в прошлый раз, почти как совсем здоровый. Меньше кашлял, дышал ровнее. И пламя сверкало в его глазах – крохотное пламя, но очень веселое: так не бывает у больного тяжко. Этот скальд, несомненно, был человеком недюжинного здоровья.
– Кари, – сказал он, грея руки, – ты очень молод, и в этом твое счастье. Я, можно сказать, стар, и в этом мое несчастье. Нет, я не жалуюсь на слабость в ногах или на боли в пояснице. Я сплю отменно и часто вижу хорошие сны. Как в молодости. Если бы где-нибудь завелась молодая вдовушка, я бы непременно повадился к ней. Да, да! Мой главный недостаток в том, что вижу и понимаю больше многих и знаю, куда мы идем. Вот если бы завязать мне глаза, заткнуть бы мне уши, а разум смутить крепкой брагой – вот тогда я бы почувствовал себя счастливым. Ты понял меня?