Брайан Марр, сойдя со сцены, решил остаться в зале, чтобы посмотреть, что будет дальше. Свободного места ему не нашлось, и он присел на ступеньку в проходе возле кресла Квиста.
- Представляю себе, какой переполох был в чикагском аэропорту, сказал он, когда публика отпустила Джонни умыться и переодеться в смокинг с золотым отливом. - Мало того, что они искали несуществующую бомбу, так еще какого-то мужчину застрелили в туалете.
- Кого именно? - спросил Квист.
- Пока неизвестно, - пожал плечами Марр. Потом, когда Джонни разошелся, Марр восхищенно покачал головой:
- Клянусь богом, он поет лучше, чем раньше.
- Два года отдыха, - напомнил Квист. - Его голосовые связки требовали покоя.
- Много пил, не так ли?
- И по-прежнему пьет.
- Не понимаю, почему он ушел?
- Он заработал столько денег, что мог тратить, сколько хотел. А женщины ему, наверно, приелись.
- Едва ли. Посмотри на него. Он наслаждается. Он обожает эту толпу, он любит ее за то, что она от него без ума. Почему же он ушел?
- Может, каприз. Но сегодняшний вечер вернет его на сцену.
К Квисту подошел Эдди Уизмер, неизменный спутник Сэндза.
- Джонни просит передать, что сегодня ничего не получится. Он приедет к вам на завтрак.
- В одиннадцать часов, - напомнил Квист.
- Так точно.
- Он отлично поет, Эдди.
- Великолепно. Так было и будет. Двухэтажная квартира Квиста расположена на Бикмен-плэйс, неподалеку от высотного здания ООН.
Редко кому удается попасть на второй этаж этих апартаментов. Там спальня Квиста, окна которой выходят на Ист-Ривер. Вся обстановка этой просторной, светлой комнаты состоит из огромной кровати, ночного столика с телефонным аппаратом и маленькой коробочкой интеркома, при необходимости связывающего Квиста с первым этажом, да электронного будильника. На стенах нет ни картин, ни украшений. Лишь окна обрамлены темно-синими портьерами.
На следующее утро после триумфального выступления Джонни в "Мэдисон Сквер Гарден" Квист проснулся, как от толчка.
Телефон не звонил, но на нем вспыхивала и гасла , красная лампочка. Квист осторожно приподнялся, чтобы не разбудить спящую рядом женщину, и взглянул на будильник. Шесть утра! Рано, слишком рано, хотя на улице уже начало светать.
Квист снял трубку.
- Какого черта? - шепотом спросил он.
- Извините, мистер Квист, - ответил швейцар. - Я знаю, который час. Но некий мистер Сэндз говорит, что дело не терпит отлагательств.
- Пьяный?
- Нет, сэр.
- Дайте ему трубку.
