И пусть сцены, которые он часто устраивал по поводу ее ненаступающей беременности, становились все мучительней, а его попытки добиться своего все циничнее, она ни на секунду не могла себе представить, что можно отказаться от того все искупающего момента, когда могучая гладкая пальма плодоносила в ее темных садах.
В школе ее выручала только блестящая память и вложенная с детства привычка любое дело доводить до конца, хотя бы формально. А Селия уже не раз с тайным опасением поглядывала на внучку, на ее постоянно блестевшие нездоровым фосфоресцирующим светом ушедшие в себя глаза, и думала, не позвонить ли Пат.
А весна снова рассыпала примулы в старом Шервудском лесу.
* * *
Никогда и ничего не забывавший Стивен позвонил за три дня до семнадцатилетия Джанет.
– Ну, угас ли твой интерес к проблемам великих лжецов? – И Джанет ясно увидела лукавую, но в последние годы всегда немного печальную улыбку отца.
– Ты премудрый змий, папа. Вынуждена сознаться, что сейчас они волнуют меня как никогда. – А Стив, в свою очередь, тоже отчетливо представил себе состояние своей девочки, мечущейся в западне, устроенной ей собственным телом. Старший сын действительно ничего от него не скрывал.
– В таком случае, послезавтра настраивайся на Эс-Би-Эс, тринадцатый канал, по-вашему около полуночи, – очная ставка начинается. И не забудь высмотреть там маму!
Джанет благодарно всхлипнула в трубку. Какими-то неведомыми путями мятущегося сознания она укрепилась в мысли, что если ей удастся разобраться с этим обманом на всю Америку, то она непременно справится и со своими отношениями с Милошем, заведшими их в тупик, на что они оба старательно закрывали глаза. Милош – готовый длить все уже как угодно, ибо слепая страсть всегда согласна на любые компромиссы, а Джанет – не представляя себе, кто еще сможет дарить ей такие телесные пиры. Все мужчины, не говоря уже о школьных приятелях, казались ей настолько вялыми и бесцветными, что не задевали ни одной струны ни в теле, ни в душе. Порой в отчаянии она уже действительно хотела забеременеть – чтобы только кончилась эта страшная пытка неопределенностью и угаром, так скоро подчинившая себе все и вся.
Милош, с трудом вырвавший из жесткой сетки репетиций два дня, поднялся в охотничий зал, который Джанет с Нового года сделала своим жилищем, как раз тогда, когда девушка устроилась перед телевизором лежа на животе на старых индейских одеялах, найденных в бездонных гардеробах Боу-Хилла. Разумеется, это была экзотика, но иногда Джанет казалось, что от этих одеял исходит какой-то тонкий неуловимый и неизвестный ей запах, от которого сладко кружилась голова.
