Нынешняя власть, фактически отменившая легальную политическую борьбу, явочным порядком введя «закон об оскорблении величества», готова к проявлениям неповиновения?
Вот упадут цены на нефть, усилятся выше обычного нужда и бедствие – и что? Механизм сублимации агрессии фактически демонтирован. Будем стрелять? Топить в крови? А?
«Борьба нанайских мальчиков» в Думе не отражает и 10 % спектра народного мнения.
Имитацией бунта можно остановить настоящий бунт. Имитацией бунта является реальная, гласная и легальная политическая борьба, а не имитация политической борьбы, когда за позволением на критику Кремля бегают в Кремль же. Имитация имитации – это уже вторая производная, это не работает.
Прошу не считать данный комментарий призывом к бунту. Просто мне страшно.
– Вот почему в 17-м году прежняя власть потеряла власть? Созрели объективные предпосылки, это да. Но самое главное, власть не давала народу сублимировать свою агрессию во что-то.
– Привет, а война с немцами?
– А никто ж не хотел этой войны! Никто не хотел воевать, люди не понимали, за что борются. На нас никто не нападал, мы сами напали.
– Чтоб получить проливы! Был смысл!
– Да ты поди объясни темному крестьянину, на что ему эти проливы! Вот когда фашисты на нас в 41-м напали, там все понятно. Правы, не правы, хотел Сталин первый напасть или нет, это мы только сейчас разбираем. А тогда все было ясно. И то сколько народу сдалось в плен! Пропагандистски так развернули ситуацию, что вот враг напал, а мы невинные овечки. И… получилось! А когда никто не нападал, когда сами напали, да еще из-за каких-то сраных сербов?
– Они ж, типа, братья.
– А татарину они братья? А кавказским туземцам? Дикая дивизия там сотнями ложилась – какие они ей, сербы, братья? А немецкие генералы, которые у царя в генштабе сидели и командовали нашими войсками, учили, как с немцами воевать? Вон у Борьки Йордана дед – полковник Генштаба, воевал в Первую мировую против немцев же, сам немец прибалтийский, – ну какие ему братья сербы?
Когда был последний балканский кризис, я перед началом наземной операции в Косово аккредитовался в штабе войск НАТО в Скопье – столице Македонии.
Я тогда писал: «Уж кто сербам самые ближайшие и дорогие братья, так это македонцы. И что ж они – все, как один? Не сказать. Вот, например, ночь, центр македонской столицы Скопье. Как раз народ расходится с дискотек. И я задумчиво смотрю на ребят призывного возраста, которые со своими подружками уходят в темноту, – причем не против НАТО партизанить, но предаваться мирным восторгам любви. А в эти минуты через венгерскую границу пробираются на помощь братьям-сербам, которых они отродясь в глаза не видели – ну кроме Гойко Митича, – голодные русские добровольцы, имеющие при себе смену белья и пять долларов на карманные рас ходы…
