- Питер! - закричал я.
Он обернулся. Парень был в двух шагах от него, с поднятой рукой, в которой он зажал бутылку.
- Поставь ее на место, сынок, - сказал Питер.
Я не знаю, как объяснить то, что случилось. Каким-то образом толпа утратила бесшабашный настрой. Желтый свитер огляделся, ожидая поддержки. Вместо этого к Питеру шагнул седовласый мужчина в голубом блейзере с олимпийской нашивкой на грудном кармане.
- Думаю, все это слишком далеко зашло, - сказал он.
- Извините, сэр, - сказал Питер ледяным, жестким голосом. - Я еще не закончил.
Он поднял правую руку и подул на поврежденные костяшки пальцев, наблюдая, как Брэден развязывает Джека Кили. Когда Кили был освобожден, Макс обхватил его за спину и помог ему выйти из бара. Питер подождал, пока они уйдут, а затем тяжелым взглядом медленно обвел возбужденные раскрасневшиеся лица. Они могли разделаться с ним в одно мгновение, но никто не двинулся. Казалось, он загипнотизировал их.
- Мне уже приходилось видеть подобное, - спокойно сказал он. - Как-то вечером прошлой осенью я был на ипподроме Рузвельта, когда пятьсот фанатов, рассерженных решением властей уменьшить выплаты по ставкам, бросились вниз с трибун, пытаясь напасть на судей, разрушили электронное табло, избили до смерти охранника, развели десятки костров и причинили ущерб на тысячи долларов. Это было мерзко. Но все же лучше, чем здесь. - Он глубоко вздохнул.
Я ждал, что раздадутся улюлюканье и мяуканье, но все молчали.
- Завтра утром вы очнетесь и увидите, что вы натворили, какое зло причинили людям, которые всегда были вашими друзьями и чья жизнь целиком связана с этим местом. Вы не сможете возместить убытки. Вы не сможете наладить дружеские отношения с Лэндбергами. "Дарлбрук" никогда уже не станет прежним. Вы это знаете, и я тоже.
Он помолчал, как бы собираясь с мыслями.
- Но это самое малое зло, которое вы совершили. Около года назад я лежал в сугробе, моя левая нога была оторвана ниже колена, мой отец кричал, потому что заживо горел в машине. Пару часов назад я смотрел на тела двух девушек там, в морге Манчестера. Кое-кто из вас знал их. Можете благодарить Бога, что вам не пришлось их видеть такими, какими они стали. А еще за то, что не вы обнаружили Мортона Льюиса, как это довелось мне, в сугробе у автостоянки, с лыжной палкой, воткнутой ему в горло. Он пытался выдернуть ее, но не смог. Я представляю себе, как он пытался звать на помощь, но никто не услышал бы его, даже если бы он сумел крикнуть. Я оглядываюсь вокруг в поисках человека, виновного во всех этих ужасах. Он должен бы выделяться, как горящий бакен. Он должен бы выделиться из всех нас. Но его не видно. И знаете почему? Да потому, что сейчас вы все - такие же, как он!
