Со слов журналиста, "Бриллиантовая рука" провалилась по первому разряду. Причин провала было три. Вот как описывает их сам М. Стуруа:
"Первая причина: примитивность трюков. Погоня, или по-английски, chase, — это особый жанр в американском кино, в котором киноянки достигли совершенства. Погоня в "Бриллиантовой руке" вызвала у моей аудитории смех, но это был смех пренебрежения, поскольку соотносится с американским chase, как «Москвич» с «Кадиллаком». Причина вторая: моральный подтекст комедии показался некомедийно педагогическим. "Это коммунистическая пропаганда под видом комедии", — говорили мне студенты. Третья — неожиданная — причина: до моих зрителей "не дошел" Юрий Никулин, хотя двое студентов сказали, что он "чем-то похож на Бастера Китона". Большинству больше по душе пришелся Андрей Миронов. (Его сравнили с Джери Льюисом.) Любопытное замечание сделала одна из секретарш. "Почему почти все люди в вашем кино некрасивые? А мы слышали, что русские очень красивый народ".
Внутренние хохмы Гайдая, например, с титрами, до зрителей не дошли. А когда я попытался объяснить их, то мои студенты сказали, что это непрофессионально и носит скорее характер капустника. Сцену с проституткой опять же студенты объявили "плагиатом у Чаплина". В общем, "Бриллиантовую руку" забраковали, хотя отдельные смешки в аудитории были. Но скорее всего этот был смех «над». Студенты нашли фильм слишком примитивным, обыватели и рабочий класс — слишком назидательным.
"Белое солнце пустыни" приняли все слои моих зрителей, хотя по совершенно разным причинам. Секретарши и рабочий класс клюнули на сентиментальную наживку. Кстати, они горячо протестовали против убийства Петрухи, да еще на столь ранней стадии фильма. Как сказала одна из секретарш, "он должен был быть тяжело ранен, и одна из гаремных жен должна была его выходить". Секретарш и рабочий класс тронула супружеская верность Федора Сухова. Рабочему классу очень понравился Верещагин, хлещущий водку стаканами и потребляющий икру ложками. Но вот песня Булата Окуджавы о госпоже удаче им показалась странной в устах Верещагина, показалась слишком надуманной и sohpisticated — изощренной. Они, видимо, ждали "Очи черные" или «Калинку».
Меня искренне порадовали студенты, которые, как мне представляется, раскусили подлинную сущность фильма. Большинство из них объявило фильм сугубо эстетским и элитарным, замаскированным под народность. "Закадровые тексты посланий Сухова своей жене — типичное произведение изощренных городских эстетов", — сказала одна студентка…"
