Но существует и серая, обволакивающая, удушливая магия бюрократии.
Что сильней?
Аля чрезвычайно расстроена. Ей кажется, что она сделала по-настоящему красивый проект. Хотя не исключено, полагает она, что этот проект в скором времени будет все-таки осуществлен – правда, уже под другим именем, другим архитектурным бюро, когда тот же блок документов будет утвержден для другого юридического лица.
– А как же авторские права?
Аля смотрит на меня с недоуменной тоской.
Какие права?
Взрослый же человек.
О чем ты говоришь?
Однако, самое неприятное в этой ситуации то, что мгновенно приостанавливается заключение следующих договоров. Заказчики, естественно, насторожились. Нам ведь с такой охотой платили вовсе не за красивое художественное исполнение, не за картинку, не за творческий стиль, а за то, что документы, поданные под нашим грифом, двигались по инстанциям без проблем.
Нет проблем, значит есть выгодные заказы.
Появились проблемы – заказов, соответственно, нет.
– А как ваш главный клиент?
Аля отвечает, что Заказчик, тот самый, который с заглавной буквы, конечно, в восторг не пришел. Мало того, что он за данный проект уже заплатил, но теперь, насколько можно судить, подвисает весь его стратегический план: ему ведь не отдельное здание требовалось, а целая сеть. Хорошо еще, что не ставит вопрос о возврате денег: договор ведь нарушен, хотя формально и не по нашей вине. С другой стороны, конечно, как посмотреть…
– Кстати, он опять сделал мне предложение.
– И что ты ему ответила? – вскользь, как бы между прочим, интересуюсь я.
Аля удрученно молчит.
– Что ты ему ответила?! – я кричу так, что на нас оборачиваются.
Сердце у меня делает сбой.
Аля вздрагивает и пропускает шаг.
– Не кричи, – спокойно, через пару секунд, говорит она. – Зачем так кричать? Я ему ответила, что подумаю.
– А на самом деле?
– И на самом деле – подумаю…
Мы расстаемся с ней на середине Невского. Ее подхватывает толпа и многорядным торопливым потоком уносит через переход. Я еще минут десять иду в сторону Адмиралтейства. Непонятно, зачем – мне вовсе не нужно туда идти.
Голова у меня пуста.
Расплывается и подрагивает в глазах светлый мартовский день.
Я не представляю, что делать.
Я вознес бы молитву всем в мире богам, но я знаю, что они меня не услышат.
Тем не менее, какие-то действия я все же предпринимаю. Я звоню своему издателю и спрашиваю, не найдется ли у них работы для грамотного и толкового человека?
Безразлично, какой.
Мне все равно.
