, в их распоряжении никогда не было и, помимо этого, для своих коммерческих интересов заказчикам рейтингов этих финансовых инструментов необходимо было лишь получить рейтинг т.н. инвестиционной категории, не более того. Рейтингеры при этом заявляют, что если бы их пытались склонить к присвоению более высоких или – не дай бог! – высших рейтинговых оценок ипотечным деривативам, то они на подобную фальсификацию никогда бы не пошли, отстаивая честь мундира. Иными словами, если сделки с совестью и имели место, то только в «разумных пределах». Получается так.
Наконец, последний аспект заслуживает особого внимания. К примеру, если некий продавец облигаций из Merrill Lynch делал звонок менеджеру британского хедж-фонда, обычно последний верил ему на слово, поскольку, в конце концов, продавец представлял интересы самого Merrill Lynch, а не какой-то захудалой никому неизвестной компании! В одной из модных книг, написанных после коллапса рынка CDO[44], «Покер лжецов», автор справедливо заметил: «Как в любой игре в покер, так и на современном рынке, всегда один из игроков был обречен остаться в роли дурака». Похоже, в мире сложных структурированных инвестиционных инструментов, коими были, в частности, CDO, негласным критерием успеха была глубина передачи риска от продавца к покупателю: от ипотечного кредита дальше по цепочке к ABS и, наконец, CDO. Что бы там ни говорили в свою защиту корифеи от финансовой инженерии из Merrill Lynch и Goldman Sachs, но важнейшей целью создания подобных сложных финансовых инструментов было именно завуалированное перекладывание инвестиционного риска с плеч продавца на плечи покупателя.
Основное отличие CDO от ABS заключалось в том, что залогообразующей базой первых являлись будущие финансовые потоки, образуемые из ипотечных платежей заемщиков, в то время как ABS подразумевали статическую текущую стоимость залоговой недвижимости. Фактически, эмитент CDO гарантировал покупателю в той или иной степени непрерывность поступления ипотечных платежей в будущем. В соответствии с законами жанра повышенного риска, эмитентом CDO выступали не сами банки, а специально учрежденные для этой цели компании (SPE), на балансы которых переводились все соответствующие контракты, которые впоследствии компоновались в отдельные пулы (транши) в зависимости от субъективного уровня риска неплатежей, рейтинговались и сбывались «с глаз долой» наивным покупателям. Самое поразительное – это тот факт, что компания, выпускавшая CDO, умудрялась зарабатывать на них дважды: один раз – комиссионные в момент их выпуска на рынок, и затем – т.н. «управленческий гонорар» на протяжении всего срока жизни CDO. Экстремально рискованной разновидностью CDO стали т.н. «синтетические CDO», полноценный рынок которых впрочем, к счастью, не успел сформироваться из-за начала кризиса subprime. Владелец синтетических CDO не мог рассчитывать на какие-либо залогообразующие активы или даже будущие cash flows. Все, на что он мог рассчитывать – это отчисления от т.н. CDS, или Credit default swaps
