Лампе. Да, да… господа…
Гиппель. Лампе, как это было?
Лампе/с трудом собирается с мыслями/. «Как это было?» Вчера мой хозяин весь день бушевал и метался в постели… С кем-то спорил… и рвался к столу – к своим книгам… А когда я давал ему пить, – обращался ко мне… но, скорее всего, принимал за другого… Он даже собрался бежать… Я едва его уложил… Потом успокоился, и я думал, что он засыпает… Но все повторилось… Под утро я задремал… А проснулся… увидел, мой Кант, господа… /Сдерживая слезы./ Отправил кухарку за лекарем… Только зачем ему лекарь теперь…
Лампе удаляется на кухню. Гиппель хочет открыть дверь в комнату Канта.
Краус. Стойте, Гиппель, дождемся врача.
Гиппель. Я не в силах поверить!
Краус/печально/. От этого никому не уйти.
Гиппель. Мне страшно! Представить себе не могу, что его больше нет!
Краус. Что ж… Время подумать и о церковном обряде.
Гиппель. Кант не очень-то в этом нуждался… – видел в церкви лишь утешение для беспомощных душ…
Краус. И узду для – неистовых.
Из кухни появляется Лампе, неся поднос со стаканом чая.
Краус/кивает в сторону Лампе/. Смотрите, он – как во сне. /Мягко обращаясь к Лампе, указывает на поднос./ Лампе, это вы… – для него?
Лампе./Словно очнувшись, подходит к столу, опускает поднос./ Извините… Понять не могу, что – со мной… В этот час он всегда обращался ко мне со словами: «Лампе, будь добр… сооруди мне чайку.» Это, – как утренний колокол… Что теперь будет? Как мне жить, если больше уже не услышу: «Лампе, будь добр… сооруди мне чайку.» /Беззвучно рыдает./
Гиппель. Лампе, это несчастье объединяет всех нас…
Лампе. Да, да…
Краус. Вот и доктор!
Из прихожей появляется Врач.Лампе механически помогает ему снять плащ, принимает из рук баул.
Врач/с порога/. Печальное утро, господа. Кухарка мне только что сообщила… Не думал, что это случится сегодня… Вчера он был чем-то встревожен, метался в бреду… Однако потом успокоился, даже уснул… Простить себе не могу, что не был с ним до конца! Теперь извините… Я должен взглянуть. /Приближается к двери в комнату Канта, приоткрывает ее, вздрагивает, распахивает обе створки./
Через открытый проем видна залитая утренним светом часть комнаты: край постели, заваленный бумагами письменный стол, в кресле за столом – Кант, в белой рубахе, весь точно светящийся изнутри. Он что-то сосредоточенно пишет. Друзья Канта, Врач и слуга на мгновение окаменели.
Кант/дописав фразу, поднимает глаза/. А-а-а, доброе утро, господа! Нынче действительно, доброе утро. Такое – грех упускать.
