В углу за массивным столом лицом к двери сидел и царапал пером по бумаге плешивенький «бегемотик» в белом халате. Он извинился, не отрываясь от дела: «Простите, я скоро освобожусь».
– Ради бога, Григорий Борисович, не торопитесь, – разрешила Марина Васильевна. – Мне спешить некуда.
– «Выстрелив» взглядом поверх толстых очков, человек застрочил торопливее, так что губа его от усердия потянулась к кончику носа.
Пауза давала возможность настроиться и оглядеться. Кроме стола и кресла здесь было несколько стульев, два окошка, выходящих в больничный сад, затененных кронами близстоящих деревьев, а на стене между ними – картина… Хотя полотно висело не близко и немного отсвечивало, женщина напрягала зрачки: ей почудилось что-то знакомое.
– Должен предупредить, – неожиданно резко откинувшись в кресле, зарокотал Григорий Борисович, если ваш братец сегодня же к нам не поступит, завтра может быть поздно!
– Везет мне на важных кривляк. – подумала женщина.
– Теперь что касается вас… – продолжал Григорий Борисович. – Вчера Ковалев наговорил мне по телефону кучу «страстей-мордастей». Признаться, я половины не понял. Кстати, вы знали, куда вас везут?
– Знала бы, – не поехала!
– Так я и думал! Вот прохиндей! – возмутился толстяк. – Теперь вы, не захотите со мной поделиться! – Большеголовый и крупнозадый, он выплыл из кресла, покачиваясь, приблизился к одному из окошек, спиной к посетительнице, и неожиданно для себя она предложила: «Если вы сами не против, – я поделюсь».
– Так сделайте милость, Марина Васильевна. И извините, я нынче устал. У меня мало времени. Будьте добры, расскажите, что вас беспокоит. И, если можно, – короче.
Она начала. Говорила спокойным учительским тоном с легкой хрипотцей. В речи не было жалобы, – лишь констатация фактов. Поблескивая заплешинами и «лобазами» щек, врач все еще был к ней спиной, хотя она чувствовала, что каждое слово им взвешивается на незримых весах. Мысли рождались без всякой натуги, выстраиваясь по нарастающей силе. Голос не дрогнул. Только в финале перехватило дыхание: снова в который уже раз – убедилась в своей правоте. Неожиданно, врач обернулся, побледневший с губами кружочком, он выдохнул: «Боже мой, это же страшно!» Марина Васильевна повторялась: бывает – высказался, а тебя еще слушают, и ты не можешь остановиться.
– Ракеты на старте в готовности к пуску, и это уже – не простая угроза, – почти совершившийся факт. Нас как будто уже подвели к страшной яме… Осталось скомандовать: «Залп!»
