Однажды я проснусь не здесь и не так. И счастьем меня окатит из звездной купели детства. И где в этой жиже мне искать мое детство? Кто мне укажет? Поклонимся утру, прекрасному и твердому сообщнику детства – мы проснулись, а мир другой! Мы проснулись, а обиды уже нет. Мы встали поутру, а слезы высохли. Мы проснулись, а Богородица меня зовет и гладит рукой, и целует нежно. Мы проснулись, а ласковый рассвет пахнет солнцем и свежим небом. А в храме уже молятся. И неловко нам, и стыдно не встать. А молитва уже подходит к концу. И неужели без Нас! Мы же хотим молиться, мы же хотим приложиться к мощам апостолов, мы хотим поцеловать мощи святых отцов наших, мы хотим к кресту припасть и поклониться братии. И попросить прощение. И братия нас простит.
Что мне делать? Как мне рассказать… Нет. Как мне составить слова, чтобы понять – как и ради чего существует монастырь? Откуда внутри такая мощная круговерть, которая втягивает в себя, и уже ничего и никогда не выпускает наружу; попав внутрь монастыря однажды – ты уже в нем навсегда. И никогда ты уже не выйдешь из монастыря. Ты – уже его часть. Навсегда. И никогда. Никогда!
Что я думаю
Вот какие мысли я услышал под этим клобуком, пронесшимся подо мной над булыжником в монастырский храм.
Память моя полна обрывочных снов. Я помню пение. Пение соловецкого заката. Холодное, чистое, желтое пламя заката. Так красиво, что хочется выбежать на самую середину неба и возопить к Богу, который совсем рядом, который уже здесь, и ничего и никто меня не отвергнет – мой глас принят и приятен. Мой глас – это молитва! И уже нет ничего кроме молитвы – я весь – это глас к Богу – я весь молитва. Хотя мне и страшно, я боюсь поверить в свое счастье – Бог меня не оставил, Бог мне верен. Он решил, что он – это я. Теперь край небес – это я. Теперь моя гибель уже никогда меня не коснется. И я уже даже и не боюсь ничего. Я растворил время и выплеснул за край небес жижицу, замешанную на страхе, безволии, агрессии, пакости и нетерпимости. Монастырь не кончается вчера, монастырь начинается завтра.
А ночь пахнет печалью. Тихой и жадной к страсти рассвета будущего. Так было всегда. И такой была прошлая ночь и позапрошлая, каждая из тех, которые мы прожили с детьми в Соловецком монастыре и по дороге к нему.
Новодел
Мы сходили к лабиринту на берег моря. Это – новодел. Но дословный. В мире найдено 150 ритуальных лабиринтов, на соловецких островах было найдено 35. Это языческие капища. Это кладбища душ. Языческий обряд, захоронение душ умерших, канал связи с потусторонним миром. Монахи-колонисты запечатывали их крестом и святой водой. Но потом кресты порушили большевики, и выпустили наружу нечисть. Я сходил по лабиринту в оба конца. Это новодел, но там что-то есть. Наверное, идея сохранилась. У меня болела голова.
