Уставившись на экран, Алик давно перестал жевать свой бутерброд с салом. Это же про Степу, его самолетного знакомца! И красные «жигули» Алику тоже знакомы… Выходит, поначалу те двое приняли его за Степу. А где Алик прежде слышал название это – Ойл-банк?.. На Яшкиной визитке оно золотом оттиснуто! Полчаса назад, разговаривая по телефону, Яшка сказал, что у них в конторе сегодня заварушка приключилась. Еще бы – убийство сотрудника может означать, что на их банк кто-то «наезжает». Ладно, вечером Яшка заявится, поговорим… А Степа бедный в самолете все распространялся, какая тут жизнь хорошая пошла, мол, только ушами хлопать не надо. Отрезали ухо-то…
Алик отнес на кухню старый телевизор, поставил на холодильник, включил. Чтобы изображение на экране получилось почетче, покрутил из стороны в сторону антенну. Барахло, конечно… Пусть стоит.
Покачивая бедрами, на кухню вошла соседка. На вид лет двадцать пять. Пожалуй, только недавно проснулась. На слегка припухшем после сна лице – улыбка многоопытной женщины.
– Ах, какая новость – мужчина в доме! Тетя Даша уже сказала мне… Я знаю: вас Алик зовут и вы живете в Сан-Франциско. Это меня тетя Даша просила написать на конверте ваш адрес, когда письмо вам отправляла… А меня зовут Лолита.
– Здравствуйте… А мама с папой как вас звали, когда маленькой была?
– Наденькой…
– Наденька звучит лучше.
– Не скажите… Я в ночном клубе выступаю – вам, наверное, тетя Даша говорила. Многим посетителям имя Лолита очень нравится. Даже роман такой был.
– Был… Вы его читали?
– Не.
– А сыночка как зовут?
– Ой, вам тетя Даша и про него говорила?.. Петя он. А я зову его Петюнчик.
– Скучает, наверное, без вас?
– Очень… И я тоже… Четыре годика ему. Когда меня нет, он все с куклами моими старыми играет. Говорит им: «Не плачьте, Наденька скоро приедет».
В глазах у Наденьки-Лолиты промелькнуло что-то детское, беззащитное.
– Ой, Алик, расстроили вы меня своими вопросами, – она повернулась и вышла из кухни. Бедра при ходьбе уже не покачивались…
Яшка заявился в полвосьмого. В прихожей они с Аликом обнялись. Яшка потолстел, надо лбом проступили ранние залысины. Был он все такой же шумный, говорливый.
– Старик, старик, я вот ехал и думал, почему так обрадовался, когда ты позвонил. И понял: потому что ты из моего детства. Ведь что выходит – становишься взрослым, детство все больше отдаляется, и начинает казаться, что было оно у кого-то другого. Тот мальчишка тебе хорошо знаком, но все-таки он – не ты!.. Старик, улавливаешь ход моей мысли?.. Потом – звонок давнего друга. И друг оборачивается неоспоримым доказательством: именно ты жил в ту прекрасную пору, это было твое детство… Здравствуй, тетя Даша!
