Беда правительства, созданного Борисом Ельциным, – москвичизм, основанный на западничестве, исключительности, словизме и провинциальности. Свежая кадровая кровь, свежие идеи – оживят Россию. Москвичи – это потребительство, хотя на хорошей культурологической и эстетизированной основе.
Ерофей Павлович. Ничего примечательного. Зимой разве что мороз добавляется. После станции, по обе стороны от железнодорожного пути, – мохнатые страшные пихты, с косматыми ветвями.
Амазар. Это уже Читинская область. Вареники с картошкой на сале – 1000 руб./10 шт., 1500 руб. – литровая банка томатного сока. Накормил пса варениками, белесый пес с облезлой шкурой.
До станции сопки, река по камушкам, горелый лес, после – ослепительные белые березы. Деревянные дома, поленницы, мотоциклы и новый пешеходный мост через железнодорожные пути.
Россия нуждается в глобализме. А последние веяния последних лет низводят Россию до уровня европейской страны с куцей силой, сплошь преувеличенной историей и ограниченным пространством. Европе нужна всеохватность в силу малости стран, куцести ресурсной, мозговой. А Россия – это целая планета, мы сами всеохватны, хотя конечно, нам нужна соединенность со всем миром, но партнерство должно строиться не по типу Европы: страна – страна, а по принципу: Россия – Европа, Россия – планета. И этот принцип должен распространиться на все сферы и области человеческого духа и направленной жизнедеятельности. Россия – амбициозна. В этом смысл развития и становления.
Могоча. Вокруг сопки и деревня. Удивительно глупый барельеф, посвященный ВОВ, – вороватое желтое выступающее лицо с носом Дуремара, нахлобученной на лоб зеленой каской и выступом автомата. На маленьком базарчике пусто – только спят на прилавках двое пьяных молодцов.
Зилово. Портрет С.Лазо. Думал, его здесь сожгли, приготовил фотоаппарат для еще одного снимка, но нет, он здесь выступал на каком-то дурацком митинге в 1918 году, т. е. еще когда был жив.
Поселок весь в низине, железная дорога наверху, к зданию вокзала как бы переходы от насыпи. Почерневшие от времени и непогоды дома, широкие улицы, вокруг сосны.
Чернышевск-Забайкальский. Бюст Чернышевского, косматый радикал в длиннополом пиджаке, под серебряной краской, руки при деле. Здание вокзала стильное, а-ля Корбюзье 30-х годов.
Я теперь вспоминаю детские ощущения, когда мимо проносились поезда дальнего следования, хотелось быть там внутри, пожить той жизнью.
Я всю жизнь боролся с мужчиной в себе. Только в экстремальных ситуациях я сбрасывал шелуху воспитания и обращался к себе, и мужчина всегда побеждал. Несмотря на воспитание, на борьбу десятилетнюю, моя мужская сила чрезвычайно велика.
