Монахи молятся, а мы жируем. Но и мы не жируем. Мы все вместе.
Монастырь – это особая часть Церкви.
Помимо развития и становления новых и великих, – часто выдающихся, но и практически всегда особенных образцов ума и духа, посредством отрицания человеческих привычек, потребностей и свойств, – монастырь это еще и огромный лечебный пункт по оказанию первой душевной помощи.
У всякого паломника есть нужда, когда он приезжает в монастырь.
Нас паломников в группе 11 человек – трое мужчин (20–40 лет), включая меня, двое детей (мои дочери – Аня и Ася), шесть женщин (30–50 лет).
Наталья. Из Санкт-Петербурга.
Шестой год, каждое лето ездит в монастырь. Водит паломников по святым местам, рассказывает.
«Хочу быть при монастыре. Объяснить, зачем я езжу на Валаам, – трудно. Если не поймете… Я не могу рассказать… Просто быть при монастыре».
Сергей. Из Махачкалы.
«Приехали поработать и помолиться. Зачем? Господь сподобил. Сами мусульмане у нас говорят, что православная молитва – самая сильная».
Роман. Из Львова.
«Вторую неделю на Валааме. Зачем? А вы придите сюда на Никольский скит к храму, посмотрите закат. И все понятно. Надолго? Навсегда».
Практически все женщины, приехавшие сюда помолиться, либо в разводе, либо имеют невоцерковленных мужей.
Практически у всех женщин, которые мне встретились на Валааме, проблемы с мужьями, и нет удовлетворенности в семье.
Им всем неловко об этом говорить. Женщине стыдно быть без мужчины. Женщине неловко быть одинокой. И тогда она либо бравирует этим, либо скрывает это тщательно, становясь фурией, и делает либо карьеру, либо превращается в развратную женщину, либо преждевременно умирает от болезней, либо тиранит семью, мужа доводит до самоубийства или алкоголизма (что почти равнозначно), либо едет в монастырь.
У каждого свой путь. Бог – един. Но путь свой. Каждый ходит под Богом, но каждому свое устроение.
Взрослые люди делаются в монастыре ровно дети: шалят, говорят как дети, даже ведут себя детьми.
Монастырь привлекает людей не от мира сего, людей блаженных – больше, меньше – с дефектом каким-то социальным, человеческим, что не позволяет этим человекам! чувствовать себя удовлетворенными, живыми, счастливыми в обычном мире, полном людей, но часто оставленным Богом.
Люди здесь работают, как они сами любят говорить, – «во славу Божью».
Загорелся мосток к Никольскому скиту. Тушили всем миром.
Пьяный водитель, который первым увидел огонь, кричал во время тушения: «Это мой остров. Кому угодно шею перегрызу».
