Монастырь остается для меня закрытым.
На Соловецких островах стояла святая тысяча поклонных деревянных десятиметровых крестов. Святая тысяча тонн крестов. Все порушили большевики, на дрова, или так, для острастки, после закрытия монастыря в 1923 году. Теперь кресты делают заново. Уже сделали пять крестов, из которых три стоят в Норвегии на русском поморском кладбище. Скоро такой крест поставят перед монастырем в гавани, на островке. Вес креста – одна тонна, длина десять метров, он уже вырезан.
Духовник для наместника и благочинного монастыря – отец Иоанн (Крестьянкин) из Псково-Печерского монастыря. Наместник и благочинный приезжают к отцу Иоанну исповедываться раз в год. Он же утверждает эскизы крестов и алтаря, что режут для Никольского собора в Соловецком монастыре. Есть один крест на Соловках, который он не утверждал.
На Анзерском острове был скит, церковь, братский корпус. При большевиках там был лагерь, при котором было огромное кладбище. Среди могил выросла береза крестом.
Удивительно приятно приложиться к мощам отцов-основателей. Подойти под благословение, затем обнять монаха и попросить у него прощения и поклониться ему: «Прости, брат!».
Молитва
Долго молился в пустом храме у мощей Зосимы, Савватия и Германа. Просил прощения и вразумления. Я получил всё, что хотел. Я получил ответы о бывшей жене, о работе, о родителях новой моей жены, о рождении Веры до венчания. И еще я получил защиту от врагов: строй светлых монахов-воинов – крепость Божья. Я долго шел, хотя и стремительно, вглубь и ввысь. Летел сквозь что-то воздушное, потом водяное, сначала вниз, потом долго вверх. Наконец, я увидел, как святые отцы вышли ко мне на свет и встали вокруг меня. Теперь у меня есть место, недоступное врагу. А враг – кругом, всё ему подвластно, только место, охраняемое преподобными, он не может захватить. Я увидел огромный всеобъемлющий, лукавый глаз врага, который наблюдает за мной всегда, чтобы тут же и воспользоваться моими ошибками.
Говорил с отцом Германом – благочинным монастыря. Он духовник братии. Не очень умный, но в нем много чистоты и святости. Настоящий монах, с утонченным восприятием мира, приобретенным постом и воздержанием, молитвами и духовной аскезой. Голос его странно тонок. Это – монашеский голос.
Отец Герман в разговоре со мной выделил все мои болевые устремления – дети («их непослушание»), семья («блуд и неопределенность»), отношение к обществу («спасение России начни с себя»), духовный отец («пойдешь туда-то, найдешь того-то»).
