А ведь не курила! Уже неделю (в постели – не считается) и не собиралась. Повертев недоуменно находку в пальцах, сестра метко зашвырнула ее в урну. И сигарета, ударившись, казалось бы, ватным фильтром, о жестяную стенку чуть слышно брякнула, как сталь о сталь. Алина этого не заметила, она думала, как помочь опальному начальнику.
– У меня, подруги, тоже дел под завязку, – вздохнула Рая, – Один хиллер-душегуб чего стоит. Подходит обычно этот тип бочком к ничего не подозревающей жертве где-нибудь ночью на остановочке, льнет вкрадчиво, приобнимает за бочок, все время воркует «Манна-мана», и спокойненько так наматывает чужие кишки на локоть. Жертва в трансе, а Манна-мана смотрит ей в глаза с видом мелкого жулика, они как бы о чем-то торгуются. Потом Манна-мана себе уходит, жертва падает бездыханной, живот цел.
– Может быть, он скрывается у кого-нибудь из приятелей, – предположила Алина, имея ввиду, конечно же, Максимыча, а не Райкиного потрошителя.
– У приятельниц, – со знанием дела хмыкнула Лариса. Хотя в этом смысле ей не было до начальника никакого дела. Не ее – умопомрачительной красавицы – герой. Ведь у сестры Ларисы даже пальцы ног были прекрасны, как шея Нифертити.
Алина решила пропустить подначку мимо ушей:
– Ну, вот у него друг в магазине шубами торгует.
– В «Совмехкастории» или в «Лене»? – оживилась Лариса. «Ух, ты!» – подумала она.
– В каких-то «Дубленках на...». Их сейчас просто тьма расплодилась.
Взор Ларисы потускнел:
– Вряд ли он к честному мирянину отправится... – Лариса встала, грациозно потянулась, – Пора, подруги, на дыбу. Обед кончился.
– А вот еще у него был такой Дима, – вспомнила тоже покидающая лавку Рая, – Кастаньеду наизусть цитировал.
– А... – презрительно фыркнула гордо несущая прическу в офис Лариса, – Вечно в грязной джинсе, с немытыми патлами. В метро на переходе с «Владимирской» эзотерические книги продает...
– Зато умный! – заступилась сестра Рая, явно сегодня у нее был день, когда она жалела мужчин, вместо того, чтобы ненавидеть, и зло кольнула взглядом спину надменной сестры. Но так как они сейчас были заодно, Рая решила не обижаться, и даже заботливо сняла, пардон, с задницы сестры Ларисы прилипший мохнатый и колючий репей.
Репей упал под ноги и без умысла оказался растоптан. Со звуком, не более громким, чем крик убитого таракана. Но где-то на другом краю города снявши крест, сидящий в нежилой затемненной каморке перед гадальным зеркалом со свечкой Эдик Перов заорал, что есть мочи, потому что ослеп на гарантированную минуту. Потому что картинка с тремя беседующими сестрами в зеркале мигнула и пропала, а вместо этого поверхность зеркала вдруг полыхнула тысячей кислотно-ядовитых фотовспышек.
