Свой ужин я унес в комнату. Поел возле телевизора. Досмотрев кино про большую любовь, стал укладываться. И тут такса заскулила. Я заглянул на кухню.
Она все также сидела под столом. Глаза ее были печальны. Такса смотрела на свои пустые миски.
– Черт с тобой, – сказал я и налил в одну посудину воды, во вторую бросил неизвестно откуда взявшийся в холодильнике кусочек колбасы. У нее была знакомая шкурка.
Приперев входную дверь лыжными палками и завязав ручки кухонной ремнем, я лег, надеясь побыстрее заснуть и оказаться в дне завтрашнем. Но расслабиться не давали доносящиеся из недалека звуки передвижений:
– Не спится ей что ли на новом месте?
Потом постепенно собака успокоилась. Успокоился и я. Мы заснули.
Утром рядом с таксой меня ждала лужа:
– Так тебя еще и выводить на улицу надо было?
Мне показалось, что она кивнула.
Сначала я не хотел убирать за собакой:
– Пусть хозяин этим займется.
Но потом подумал, что хозяин может и не объявиться, поморщился и элиминировал лужу:
– Животное, в конце концов, не виновато…
И снова налил ей воды. И еще супчика. Потому что колбаса ее кончилась. Собака чихнула и принялась лакать своим розовым языком. А еще она так потешно виляла хвостом.
Вечером, когда вернулся, таксы в квартире не было, только знакомые грязные следы. Я спокойно стер их – вот-вот должен был прийти слесарь.
Мастер не опоздал и все сделал честь по чести. Проводив его, я поужинал, посмотрел телевизор и лег, будучи абсолютно уверенным, что уж сегодня-то засну спокойно и крепко. Но не спалось. Хоть убей.
А на следующий день, вернувшись с работы и открыв дверь новым ключом, я долго искал в квартире таксу, брызги, крошки, любые следы…
Войдя в комнату для переодевания, Карл Генрихович поморщился – у зеркала стоял Игорек. Молодой коллега, продолжая рассматривать что-то на своем лице, поприветствовал:
– День добрый, Карл Генрихович…
– Здравствуйте, Игорек…, – как обычно вежливо поздоровался Карл Генрихович. И быстренько сбросил с себя пальто. Принялся натягивать белый халат.
Неприятной личностью был этот Игорек. С виду неплохой парень, но все норовит с утра какую-нибудь гадость сказать. То вычитает где-то, что стоматологи больше всех предрасположены к заболеванию недавно открытым вирусом. То услышит, что с работающих пенсионеров будут дополнительный налог брать. И все это Карл Генриховичу выложит. А тому только и заботы потом целый день над такими пакостями размышлять. Работать с отвратительнейшим настроением.
