Л. Троцкий. ПЕРВЫЕ ДНИ «СВОБОД»
Свое отношение к манифесту Совет выразил резко и точно в день его опубликования. Представители пролетариата потребовали: амнистии, устранения всей полиции сверху донизу, удаления из города войск, создания народной милиции. Комментируя это постановление в передовой статье «Известий», мы писали: «Итак, конституция дана. Дана свобода собраний – но собрания оцепляются войсками. Дана свобода слова – но цензура осталась неприкосновенной. Дана свобода науки – но университеты заняты войсками. Дана неприкосновенность личности – но тюрьмы переполнены заключенными. Дан Витте – но оставлен Трепов. Дана конституция, но оставлено самодержавие. Все дано – и не дано ничего». Они ждут успокоения? Его не будет. «Пролетариат знает, чего он хочет, и знает, чего не хочет. Он не хочет ни полицейского хулигана Трепова, ни либерального маклера Витте – ни волчьей пасти, ни лисьего хвоста. Он не желает нагайки, завернутой в пергамент конституции». Совет постановляет: всеобщая стачка продолжается.
Рабочие массы с удивительным единодушием выполняют это постановление. Фабричные трубы без дыму стоят, как немые свидетели того, что в рабочие кварталы не проникла конституционная иллюзия. Однако все равно: с 18-го стачка теряет свой непосредственно боевой характер. Она превращается в колоссальную демонстрацию недоверия. Но вот провинция, ранее столицы вступившая в борьбу, начинает приступать к работам. 19-го заканчивается стачка в Москве. Петербургский Совет постановляет прекратить забастовку 21 ноября в 12 часов дня. Последним покидая поле, он устраивает удивительную манифестацию пролетарской дисциплины, призывая сотни тысяч рабочих к станкам в один и тот же час.
Еще до прекращения октябрьской стачки Совету удалось проверить свое огромное влияние, создавшееся в течение одной недели – это когда он по требованию неисчислимых масс стал во главе их и прошел с ними по улицам Петербурга.
18-го к 4 часам дня стотысячные массы собрались у Казанского собора. Их лозунгом была амнистия. Они хотели идти к тюрьмам, требовали руководства и двинулись к месту заседания рабочих депутатов. В шесть часов вечера Совет выбирает трех уполномоченных для руководства демонстрацией. С белыми повязками на головах и руках они показываются в окне второго этажа. Внизу дышит и волнуется человеческий океан. Красные знамена развеваются на нем, как паруса революции. Могучие клики приветствуют избранников. Совет в полном составе спускается вниз и погружается в толпу. «Оратора!» Десятки рук протягиваются к оратору; миг – и его ноги упираются в чьи-то плечи. «Амнистия! К тюрьмам!» Революционные гимны, клики… На Казанской площади и у Александровского сквера обнажают головы: здесь к демонстрантам присоединяются тени жертв 9-го января. Им поют «Вечную память» и «Вы жертвою пали». Красные знамена у дома Победоносцева.
