– Чрезвычайно.
– Гм… а как в действительности принимаются члены в вашу партию? – спрашивает, слегка колеблясь, мой собеседник.
– Нет ничего проще. Главное условие – признание программы. Затем нужно вступить в местную организацию и правильно платить взносы. Ведь программа вам нравится?
– Чорт возьми, недурная вещь, этого нельзя отрицать… Но как вы смотрите на настоящее положение? Только говорите со мной не как редактор социал-демократической газеты, а совершенно откровенно… До демократической республики, конечно, еще далеко, но ведь конституция все-таки – налицо?
– Нет, на мой взгляд республика гораздо ближе, а конституция гораздо дальше, чем вам кажется.
– А что ж у нас теперь, чорт возьми? Разве это не конституция?
– Нет, это лишь пролог к военному положению.
– Что? Вздор. Это ваш газетный жаргон. Вы сами этому не верите. Фантасмагория!
– Нет, чистейший реализм. Революция растет в силе и в дерзости. Посмотрите, что делается на фабриках и на заводах, на улицах… Поглядите, наконец, на этот лист бумаги, который висит на вашей стене. Две недели тому назад вы бы его не повесили. А как они, в Петергофе, на это смотрят? – спрошу я вас вашими же словами. Ведь они еще живут и хотят жить. И в их распоряжении еще армия. Не надеетесь ли вы, что они без боя сдадут свои позиции? Нет-с, прежде чем очистить место, они пустят в ход всю свою силу – до последнего штыка.
– А манифест? А амнистия? Ведь это же факты.
– Манифест только объявление мимолетного перемирия, только передышка. А амнистия?.. Из ваших окон вы видите днем шпиц Петропавловской крепости: она стоит еще твердо. И «Кресты» тоже. И охранное отделение тоже… Вы сомневаетесь в моей искренности, Николай Николаевич, а я вам вот что скажу: я лично вполне подхожу под амнистию, однако, я не спешу легализоваться. Я живу и буду жить до развязки по своему фальшивому паспорту. Манифест не изменил ни моего правового положения, ни моей тактики.
– Может быть, в таком случае, господа, вам следовало бы держаться более осторожной политики?..
– Например?
– … не говорить о низвержении самодержавия.
– Значит, вы думаете, что если мы будем вежливее выражаться, в Петергофе согласятся на республику и конфискацию земель?
– Гм… я думаю, что вы все-таки преувеличиваете…
– Поглядим… Прощайте: мне пора на заседание Совета. А как же со вступлением в партию? Только прикажите, – и мы вас в две минуты запишем.
– Спасибо, спасибо… время еще терпит с этим… положение так неопределенно… мы еще поговорим… Всего хорошего.
