Понятно, что душа, онтологически обновленная общением с Предметом, остро испытывает дефективность и неполноту своего личного существования в прошлом. Понятно также, что она не может иметь ни повода, ни основания, ни склонности к отвержению объективности духовных предметов. Ей легче, естественнее, логически приемлемее допустить, что она сама, как таковая, не реальна, чем <то>, что они не имеют бытия.
Таков тот путь, на который должна вернуться философия наших дней для того, чтобы возобновить свое древнее и глубокое дело. Это есть путь возрождения философского опыта. Здесь необходимо возвращение к положительным основам знания: к сосредоточенному испытыванию и честному, непредвзятому описанию. Философия должна пройти через эпоху сознательно принятого и осуществляемого духовного позитивизма, с его последовательным отречением от суеверия, предрассудка, беспочвенности, отвлеченной конструкции и самодовольной дедукции; с его вниманием к данному, к единичному испытанию, к вос-приемлющему органу и его строению, к показующему доказательству и обоснованию.
Предметная философия, вскормленная предметным опытом, предметною очевидностью, предметным характером… Вот духовное задание наших дней! Вот один из ключей к современному духовному кризису! Вот к чему мы должны воспитывать сами себя, и друг друга, и молодые поколения! И теперь это становится осуществимым больше чем когда-нибудь, ибо окружающая катастрофическая атмосфера, уже разрядившаяся потоком страданий, но далеко еще не оскудевшая грозными перспективами, будит в душах заснувшие глубины и разверзает в них заброшенные шахты. А духовно пробужденная душа может сделать многое, что не по силам спящей: потрясенная, воспрянувшая, настороженная, она больше чем когда-нибудь способна внять предметным голосам в ночи и ответить на их зовы и знаменова-ния – приятием и личным перерождением.
Понятно, однако, что для добывания такой философии нужно вскрыть пути, ведущие к ней. А это означает, что необходимо возродить настоящую философическую методологию; методологию не в смысле системы отвлеченных правил, и не в смысле гносеологической рефлексии вне отношения к предмету; но в смысле живого описания того, уже пройденного, но еще не проторенного творческого пути, который наверное ведет к испытанию, увидению и познанию духовного предмета. « ΟδÒς»[11] значит «путь»; «μενοδος»[12] – путь вослед чему-то, верный путь к некой цели. Нельзя, нелепо предполагать, что этот путь
