, манифест Бабёфа и т. п., и с тех пор порывы эти все растут и растут и
будут расти неизбежно, пока не достигнут своего социально-статического предела; т. е. пока не ограничат надолго прямыми узаконениями и всевозможными побочными влияниями как
чрезмерную свободу разрастания подвижных капиталов, так и другую, тоже чрезмерную
свободу обращения с главной недвижимой собственностью –
с землею; т. е. свободу, данную теперь всякому или почти всякому продавать и покупать, накоплять и дробить поземельную собственность. Коммунизм, думая достигнуть полного
равенства и совершенной неподвижности путем предварительного разрушения, должен неизбежно, путем борьбы своей с капиталом и попеременных побед и поражений привести, с одной стороны, действительно к значительно меньшей экономической неравномерности, к сравнительно большему противу нынешнего
экономическому уравнению; с другой же, к несравненно большему противу теперешнего
неравенству юридическому; ибо вся история XIX века, освещенная с этой стороны, и состояла именно в том, что по мере
возрастания равенства гражданского, юридического и политического увеличивалось все больше и больше неравенство экономическое, и чем больше приучается бедный нашего времени сознавать свои гражданские права, тем громче протестует он противу чисто фактического властительства
капитала, никакими преданиями, никаким мистическим началом не оправданного. Коммунизм в своих буйных стремлениях к идеалу
неподвижного равенства должен рядом различных сочетаний с другими началами привести постепенно, с одной стороны, к
меньшей подвижности капитала и собственности, с другой – к новому юридическому
неравенству, к новым
привилегиям, к стеснениям личной свободы и
принудительным корпоративным
группам, законами резко очерченным; вероятно даже, к новым формам личного рабства или закрепощения (хотя бы
косвенного, иначе названного... Монахи).
Нынешний анархический коммунизм, с одной стороны, есть не что иное, как все тот же эгалитарный либерализм, которому послужили столькие умеренные и легальные люди XIX века, все то же требование неограниченных ничем личных прав, все тот же индивидуализм, доведенный до абсурда и преступления, до беззакония и злодейства; а с другой стороны, именно потому, что он своим несомненным успехом делает дальнейший эгалитарный либерализм непопулярным и даже невозможным, он есть необходимый роковой толчок или повод к новым государственным построениям
