– Извините, можно перейти в салон первого класса? – осторожно спросил Джулиан.
– Нет первый класс, – нарочито громко ответила стюардесса.
– Шшш. Я знаю, что есть, вижу через занавеску, – сказал Джулиан, нервно оглядывая салон.
– Нет первый класс.
– Миссис Карар у стойки регистрации сказала, что мы сможем перейти в салон первого класса после взлета, – процедил Джулиан сквозь зубы.
– Вы садиться.
– Мы с телевидения. – Джулиан скорчил непонятную рожу. – Я большой человек. Первый класс.
– Где ваш билет?
Джулиан порылся в карманах. На пол выпала пачка двадцатидолларовых банкнот. Худенький человечек в коричневом кримпленовом пиджаке с дыркой на локте наклонился и протянул Джулиану купюры.
– Спасибо. Дерьмо!
Наконец он отыскал билет и показал его стюардессе.
– Телевидение. Собираем деньги для беженцев. – Джулиан потер голодный живот. – Первый класс?
Стюардесса изучала билет.
– Миссис Карар... – снова затянул Джулиан.
– Это билет бесплатный, – сказала стюардесса.
– Да. Точно. “Намбульские авиалиниии” предоставили мне бесплатный билет, потому что мы снимаем передачу, чтобы помочь Намбуле, поэтому миссис Карар сказала, что я могу перейти в салон первого класса. – Джулиан побагровел.
– Вы за билет не платить. Вы садиться быстро. Из салона раздался хохот. Джулиан с убитым видом заковылял на свое место.
– Извините.
Стюардесса подняла подбородок и удостоила Оливера взглядом.
– Принесите скотч с содовой.
– Нет алкоголь.
– Извините?
– Намбула – мусульманский страна. Алкоголь нельзя.
Оливер в панике вытаращился на меня.
– Ты взяла скотч?
– Нет.
– Что-о-о? Долгая пауза.
– Я забыл солнечные очки, – сказал он.
– О боже, – ответила я. Еще одна пауза.
– Проклятье! – сказал он. Я вздохнула.
– Что еще?
– Забыл солнцезащитный крем, – сказал Оливер.
– Ничего, наденешь шляпу.
Вскоре в салоне наступила сонливая тишина – мы все повиновались таинственному ритму авиаперелета. Коринна Боргезе спала в маске для глаз, покрытой зеленым гелем. Вернон дремал, выпятив брюхо и сжимая початую бутылку виски – я видела, он дал взятку стюардессе. Оливер ерзал на соседнем кресле, обуреваемый смешанными чувствами: с одной стороны, ему тоже хотелось виски, но он ни за что не признался бы, что Вернон оказался умнее. Поэтому он не переставая ныл по поводу солнечных очков.
Наш салон был своего рода мостиком между двумя мирами: явно современный самолет, в котором тем не менее ничего не работало, запах козлятины и мускуса, витающий над деловыми костюмами из “Маркс и Спенсер”, неопознанные объекты, завернутые в газеты и перевязанные бечевкой, которые то и дело падали кому-нибудь на голову с верхних полок. Здесь начинаешь осознавать ценность и незаменимость каждой мелочи в своей сумке, вспоминаешь о том, что есть места, где некоторые вещи купить или достать невозможно, и ударяешься в легкую панику. Мы скользили по наклонной, оставляя позади напряженные расписания, мы переставали следить за часами и уже никуда не спешили. Порядок, эффективность, логика – этих понятий здесь попросту не существовало.
