Я уже собралась уходить, но тут подошла медсестра и сказала, что Мухаммед хочет поговорить со мной. Он был в палате один; лежал на спине, запрокинув голову. В стене виднелись пулевые отверстия и квадратная дыра, наполовину обнажавшая железный решетчатый каркас.
– Мне нужно тебе кое-что сказать, – загадочно произнес он.
Я опустилась на кровать.
– Есть одна женщина, – прошептал он. – Ее зовут Худа Летей. Запомнишь? Худа Летей. – Его лихорадило. – Я хотел попросить... может, ты...
– Что? – поторопила его я.
– Расспроси о ней. Найди ее, когда будешь в горах.
– Конечно. Кто такая Худа?
– Эта женщина... – Да?
Он закрыл глаза.
– Не беспокойся, я найду ее.
– Ее зовут Худа Летей. Она доктор экономических наук.
– Как мне ее найти?
– Думаю, она может быть среди беженцев, в горах. Я хотел сам ее отыскать.
– Не волнуйся. Я расспрошу о ней.
– Она была моей студенткой в университете Эзареба.
– Почему ты хочешь, чтобы я нашла ее? Он отвернулся, будто ему стало стыдно.
– Я собирался на ней жениться. Собирался жениться. Я знала: Мухаммед всегда держит слово.
– Что случилось?
– Ее родители были против. Они нашли ей богатого жениха. Она не осмелилась пойти наперекор их воле.
– Как мне найти ее?
– Она очень красивая.
– А поконкретнее?
– Летей – ее девичья фамилия. После замужества она взяла фамилию Имлахи. Я только хочу убедиться, что она в безопасности. Она родом из Эзареба. У нее длинные темные волосы, необычайно блестящие, и она постоянно смеется. Если ты найдешь ее и окажется, что она больна... или осталась одна... может быть, ты согласишься...
– Я привезу ее, – сказала я. У Мухаммеда, как и у всех нас, была мечта.
– Спасибо.
Мухаммед был не похож на самого себя. Его дух был сломлен. Он должен был помнить, кто он такой, иначе его охватит отчаяние.
– Хочешь, я передам ей стихотворение? – спросила я.
В его глазах зажегся живой огонек.
– Посмотришь направо – саранча, посмотришь налево – саранча, – начала я. Это была наша любимая игра.
– Как-то вечером прошелся я по Бристол-стрит, – Мухаммед повеселел. – Толпы людей на улице кишели, как...
– ...саранча, – закончила я. Он улыбнулся. – Ты сравнишься лишь с...
– ...саранчой. Ты невинна, как...
– ...саранча. Одиноко я брожу, словно...
– ...саранча.
Он засмеялся – глухо, с горечью, – но все же засмеялся.
– Октябрь – самый жестокий месяц, – начал он. – Саранча размножается...
– ...оставляя за собой мертвую землю, – закончила я. Это было уже не смешно. Я крепко сжала его руку, вышла из палаты и направилась в штаб Народного освободительного фронта Кефти.
