Серая деревня Урдаклык. На плоских крышах маячат молчаливые фигуры. И ничего они могут видеть со своей крыши, кроме запыленного горизонта. И нет у этих людей ни просвета, ни надежды. Мимо них идут редкие путешественники; на ночь загорится огонек каравана. И опять то же подавленное безмолвие. Пролетают гуси и утки на весенние разливы, но домохозяйничают одни вороны и грачи. Неужели и с этих людей ухитряются наживаться беки и китайские амбани?
Не везет нашему китайскому эскорту. За три дня три «воина» умудрились слететь с лошадей. А если целый полк таких цириков, как их здесь называют?
Рассказывают, что некоторые китайские армии пушки возят на людях. И враги днем стреляют на воздух, а ночью сидят за общей азартной игрой.
2 марта
Говорилось о Китайском Туркестане со стороны археологии, говорилось о давнишних завоеваниях и о смене владений, но не говорилось о текущем самосознании края. А ведь в нарастании мировой эволюции нельзя обойти молчанием этот обширный и забытый судьбою край. Очень поучительно следить за остатками тохарской, уйгурской и монгольской постройки, но так же поучительно и поражающе видеть, во что превратилось самосознание края. Опять та же песчаная серая безнадежность.
Буран на целый день. Идем «лесом», то есть, вернее, лесным кладбищем. Оставшиеся деревья – карагачи – торчат искривленно, мохнато, рогато. Вместо солнца виден серебряный кружок. Как ясно представляется причина, гнавшая великих переселенцев и завоевателей на запад и на юг. Изображая великое переселение, не изображайте ноги, обувь, копыта – все до пояса тонет в густом пыльном облаке.
Обгоняем старика. Он на что-то жалуется. Поняли, что ему сломали плечо и угнали шестнадцать его лошадей. Конечно, на каракорумских высотах больше своей этики. За день встретили три каравана ослов и полдюжины арб. Стоим в Чуге. Прошли 14 ½ потаев. Неужели это и есть самая большая китайская дорога? И может ли именоваться правительством власть, содержащая свою главную артерию в подобном состоянии? Ведь об этом нужно кричать, как о каждом невежественном антикультурном проступке. Е. И. простудилась.
3 марта
Особенно нелепо сознавать, что целый день утомительного пути равняется двум часам езды на моторе или часу на аэроплане. Ведь здешние пути могут быть так легко приспособлены для мотора, а для аэропланов даже не нужно аэродромов строить. Может быть, ничто так не пробудило бы народное сознание, как стальная птица с доброю вестью и нужными вещами. В ряды запыленных и перегруженных основ была бы внесена брешь разума. Сэр Аурел Стейн в своих книгах высказывает опасение, как бы примитивность этого края не нарушилась проведением железных дорог и проявлениями цивилизации. Этот сентиментализм граничит с бесчеловечием. Я всегда был против некультурных проявлений цивилизации. Но бывают моменты такого паралича края, что нужны самые экстренные меры просвещения.
