12 февраля
Мгла, низкий кустарник, голые ветлы и ухабистая дорога с переходами через покрытые льдом потоки. Сперва минуем новый город Кашгар. Стены внушительнее яркендских. На базаре видно больше пыла и движения. Арестанты в цепях просят милостыню на прокормление. Между новым и старым городом около двух потаев расстояния. Навстречу скачут два ярко-красных «чепраси»[205] от английского консула. Консул ждет нас завтракать, пока приготовят дом Русско-Азиатского банка. Консул и его жена участливо расспрашивают о хотанских делах. В банке говорят «о характере» китайского управления. Оказывается, хотанский даотай известен по всей провинции, и никто не удивлен его поступкам. Приходит караван. Приемка вещей. Сложности нет.
13 февраля
Китайский Новый год; в четыре часа утра нас разбудило хлопанье петард и ракет. За стеною столб пламени и выстрелы. Думали, что это пожар.
Приходят консул Гиллан с женою. Оказывается, оба они шотландцы. Среди шотландцев мы давно встречали симпатичных людей, и эти принадлежат к хорошему типу шотландских кланов. Приходит ладакский аксакал. Мусульманин, долго живший в Лхасе и Шигацзе. Приходит старый переводчик русского консульства. Жалуется на развитие курения опиума и конопляного гашиша. Богатые позволяют себе роскошь употреблять дорогой опий, а бедные одурманивают себя домодельным гашишем. Возможность заработков здесь уже очень плоха. Прежде до тридцати тысяч народа ежегодно уходило на заработки в Россию.
И опять бесконечные рассказы о грабительском обогащении китайских властей.
Когда сидите в мирном китайском ресторане в Америке, вспоминайте о грабителях даотаях и амбанях, держащих народ в полном отупении. Увеселительные моторы в китайских кварталах пусть напомнят, как во мраке невежества гибнут миллионы людей.
Приходит директор отделения Русско-Азиатского банка Анохин. Новая волна информации. В каждой части провинции свои деньги, трудно принимаемые в соседнем уезде. В Кашгаре – сары; в Урумчи – ланы, стоимостью в одну треть сара; в Кульдже – свои ланы, которые население называет рублями. При этом половина или четверть лана достигается разрыванием знака на соответственные части. Вследствие этих операций денежные знаки обращаются в труху, лишенную всяких обозначений. Когда же является необходимость вернуть знаку его прежние размеры, то подклеивают куски случайной бумаги. Можно получить ланы, на которых половина состоит из объявления о продаже мыла или что-нибудь настолько же неожиданное.
