18 января
Выпал первый снег. Е. И. кормит птиц. Масса пестрых птичек окружила ее. Индусы часто кормят птиц в течение зимних месяцев.
19 января
Получено письмо от английского консула в Кашгаре. Видимо, там начали хлопотать, чтобы мы могли выбраться из ужасного Хотана.
20 января
Письмо от английского консула. Сообщает, что по ходатайству его и кашгарского даотая генерал-губернатор приглашает нас немедленно ехать в Кашгар. Посмотрим, как и когда известят нас здешние «правители».
К вечеру амбань, через Худай Берди-бая, коротко уведомил, что получено от генерал-губернатора разрешение нам ехать в Кашгар. Даже приказы генерал-губернатора сообщаются через частную записку частного человека. Вот так организация. При первом свидании я говорил даотаю, что Акбар Великий называл путешественников лучшими послами его государства и всегда заботился о их добром отношении. Могу теперь сказать даотаю: «Вот, Ма Да-жень, три месяца вы деятельно создавали наше настроение, и я не скрывал от вас, что буду описывать все происходящее. Конфуций заповедал, что на сделанное зло надо поступать по справедливости. Китай страна конфуцианства, и, по Конфуцию, я должен написать на вашем портрете: „Ма Да-жень – невежественный и жестокий дикарь“. А по учению Будды „невежественность объявлена величайшим преступлением“. И тот же мудрый Конфуций отверг всех восстающих против искусства и знания. Между тем все мы ехали с искренним желанием занести в записки о том, что власти республиканского Китая стали просвещеннее, нежели во времена упадка империи. И теперь опять пытливо будем всматриваться в глаза новых властей, не притаился ли у них за плечами невежественный Ма Да-жень?
Люди зашевелились. Сборы! Из всех сундуков лучшие – американские «Белбер». Не погнулись на всех перевалах и не пропускают пыль. Лошадь вполне легко несет два сундука. Много хуже кашмирские яхтаны.
Наш китаец ликует; он, видимо, боялся прямых эксцессов со стороны даотая. Теперь он признает, что его следование «обычаям» было излишне. Он заставил везти даотаю хлопушки в день окончания его нового дома. Он устраивал шествие с подарками, когда мы приехали в Хотан. Он без нашего желания возил карточки к новому амбаню. По результатам суда, все это было зря. Он же объясняет тем, что это не офицеры, а разбойники, но согласен, что эти обычаи надо оставить.
Как и можно было ожидать от невежественных властей Хотана, теперь они дают понять, что приказ генерал-губернатора пришел по их ходатайству. Они не знают, что в письме консула английского ясно изложен порядок получения приказа, и думают, что мы поверим.
