Да чему же и дивиться?… То был жених старшей дочери, а в тот вечер пили здоровье обрученных; гости знали и не удивлялись… я узнал… и выехал из Москвы через час…»
– И вы не презираете вашей возлюбленной, мсье Старославский? – воскликнула я вне себя от негодования.
– Презирать? – повторил он, смеясь. – Полноте, да за что же? Объяснилось, что у жениха дом, и дом с лавочками; сверх того, деревня и несколько паев по откупам – жених выгодный! Мать упросила дочь пожертвовать собою для блага меньшой сестры, которой, по словам матери, присутствие старшей мешало сделать партию. Она проплакала целую ночь и, так сказать, пожертвовала собою для блага сестры. Я встретил ее три года спустя, в той же Москве (прибавил спокойно Старославский); она показалась мне очень довольна своей судьбою. То, что принял я за любовь и страсть ко мне, было не что иное, как желание угодить матери скорым замужеством, при помощи необыкновенной способности приноравливаться ко всем характерам. Например, я любил Шопена, она играла пьесы его неподражаемо. Супруг ее страстен к русской литературе и к яблоням: юная супруга восхищается произведениями первой и сажает вторые. Разумеется, первое время разочарования моего казалось мне тяжким, невыносимым; но, по здравом размышлении, я нашел, что едва ли не сам я был виноват… Однако довольно, – сказал Старославский вставая, – солнце село, а употреблять во зло терпение ваше я не считаю себя вправе.
– Но рассказ ваш не кончен, – воскликнула я, – в нем недостает нравственного заключения.
– А я и не подумал о нем! – отвечал, смеясь, Старославский.
– Хотите, придумаю я?
– Чрезвычайно обяжете!
– Извольте. Заблуждается тот, кто не допускает в женщине чувства истинного, бескорыстного и полного самоотвержением.
– Не понимаю, – заметил Старославский, – как все это вывели вы из моего рассказа?
– Надеюсь, что я права.
– Объяснитесь, ради бога.
– Вы забыли легенду?
– Все-таки не понимаю.
– Странно!
– Но что же общего между легендою и поступком молодой девушки?
– Она не могла и не должна была поступить иначе.
– Ужасно, если слова ваши не шутка…
– Если она была уверена, что любовь к ней могла со временем составить несчастие ваше, то не должна ли она была, для избежания этого несчастия, отдать себя другому, может быть, менее, как говорят, для нее интересному, но, вероятно, порядочному человеку?
– Как мое несчастие? – воскликнул Старославский.
– Конечно, ваше.
– А страсть моя к ней, эта беспредельная страсть?
