– Ты ошибся, дружище! – ответил я, – по копейке с овцы в сутки составит с тысячи голов десять рублей, а за пять суток пятьдесят рублей, у меня же их гораздо больше.
– А мы с твоей отары ничего не возьмем, – снова шепнул он мне!
– Бога ты не боишься, нехристь ты этакий! – вмешался подошедший Симон. – Получай, сколько полагается, и убирайся.
– Сам убирайся, кто тебя спрашивает? Забыл, с кем разговариваешь? – крикнул подрядчик.
– Ты лучше помолчи, а то… – угрожающе надвинулся на него один из пастухов. – Помолчи, говорю, а то враг мой не погибнет быстрей, чем я стащу тебя с лошади…
Всадник нахмурился, сплюнул и, повернув коня, поскакал в город.
– Скоро же он убрался! – сказал Симон.
– Помнит, видно, прошлогоднюю историю! – заметил второй пастух.
– А какую историю? – спросил я.
– В прошлом году был у меня переводчик. Он, оказывается, заранее сговорился с подрядчиками и взыскал с нас плату на целых шесть дней больше положенного.
– Вы пожаловались? – спросил я.
– Пожаловались, как же не пожаловаться, – с горькой усмешкой сказал один из пастухов.
– И что же?
– Да все то же! Продержали нас три дня в тюрьме и за эти три дня взыскали плату, потому что товарищи наши не хотели бросить нас на произвол судьбы и стояли со стадом.
– И за те дни, за лишние, тоже взыскали?
– И за те взыскали.
– А разве вы не могли свидетельскими показаниями доказать, что документ был подложный?
– А как докажешь? Мы не знаем по-русски, а в бумаге, выданной ими, день прибытия был обозначен неверно, на шесть дней раньше… На суде эта бумага против нас бы обернулась.
– Если бы даже кто и мог подтвердить правду, все равно на суд бы не явился! – добавил Симон.
– Почему?
– Кому охота связываться с ними и лезть в беду!
– Ну, что ты, разве свидетелей арестовывают?
– К такому счастливцу, как ты, все одинаково милостивы, – и люди, и бог, а для нас, горемычных, правды не сыщешь. Редко какой справедливый человек пожалеет мохевца, а то всегда получается так, что он виноват…
– Знали бы мы, по крайней мере, язык, тогда, может быть, и сумели бы защититься. А то ведь они говорят по-своему, мы – по-своему. Надоест им слушать, затопают на нас ногами и выгонят вон, и некому заступиться за нас!
Так, разговаривая, дошли мы до нашей стоянки. Я решил переодеться и сходить в Дзауг, чтобы довести до сведения тамошних властей о нарушениях в их ведомстве. Я был уверен, что начальство обратит внимание на мой рассказ, постарается изменить порядки, гибельные для народа и нежелательные для властей. Но представьте себе мое изумление, когда слова мои оказались гласом вопиющего в пустыне.
