Послышались торжественные звуки воинственной песни «Гергетула», народ, обнажив головы, подхватил песню. Знаменосцы сошлись и выступили вперед, а за ними, сомкнутыми рядами, благоговейно двинулся народ, готовый итти хоть в огонь за святыней своей – знаком славы и чести.
Все шли к храму святой троицы, где заседал общинный совет и был назначен сход теми. Решение, принятое народом, было свято для каждого горца и всеми исполнялось беспрекословно.
На Троицкой горе ожидал свою паству хевисбери Гоча, задолго удалившийся туда для очищения души. Были с ним и его помощники, тоже очищавшиеся многодневным постом, чтобы стать достойными коснуться «верховного знамени» общины. А это – суровый обряд: слову, данному перед этим знаменем, нельзя изменить, и каждый мохевец скорей умрет, отречется от родной матери, от брата… и даже от любимой своей!
Да и дело, ради которого нынче собрался народ, было нешуточным делом. Вольным общинам угрожало рабство; соседи, вчерашние друзья, шли войной; ненасытный Нугзар Эристави, лев рыкающий, не довольствуясь господством над Мтиулети, в неутолимой жажде порабощения обратил свой меч против свободолюбивых соседей, пожелал подчинить их власти своей, хотя бы пролив ради этого братскую кровь.
Мохевцы понимали грозящую им опасность и хотели достойно встретить врага.
Троицкий храм Самеба стоит на верхнем краю пологой поляны, спускающейся со склона Кинварцвери.
Сверху поляну замыкает небольшая гора со стройной вершиной, а внизу – крутой обрыв спускается к Тереку, до самой деревни Гергета.
Гордо возвышается церковь из тесаного камня; рядом – колокольня и здание общинного совета. Сама природа обвела это место крепкой, прочной оградой, кое-где еще более укрепленной рукой человека.
Поблизости нет твердого камня, из которого построен храм, и речка бежит далеко внизу, в лощине. К храму ведет извилистая тропинка, по которой даже пешеходу нелегко подняться. Поэтому удивленно спрашиваешь себя: откуда и как доставлялся материал для такой прекрасной постройки? И, глядя на храм, понимаешь, какая могучая сила скрыта в единодушном, высоком порыве народном. В стене храма замурована мраморная плита, с которой ветры и ливни не успели еще стереть едва различимую надпись: «…Хари Лома… пастух Тевдоре…» – имена тех, которые, верно, отдали немало сил на построение памятника былого величия Хеви.
Поднимаясь к храму по тропинкам, народ стекался на поляну перед церковной оградой. И когда над оградой сперва показался крест общинного знамени, укрепленный на древке, а потом, медленно колыхаясь, выплыло и само знамя, народ благоговейно опустился на колени перед своею святыней.
