Большие снега - Геннадий Мартович Прашкевич, Христо Фотев читать книгу онлайн полностью

На первую страницу

стога в снегу,

в снегу на речке лед.

В снегах дорожку разгребу —

по ней весна придет.

* * *

Любая песнь мне, знаю, по плечу,

я соловьем в ночи могу залиться.

Я так запел бы!..

Лучше помолчу,

чтоб не спугнуть неведомую птицу.

* * *

Как тогда я взволнован, о, море!

Тридцать лет для тебя – что за срок?

Только вот

кожу сморщило время,

валуны превратило в песок.

* * *

З.И.

Ты сердишься, что «милой» посвящать

я стал стихи,

но это так и надо:

они – слова, которые когда-то

я просто не успел тебе сказать.

* * *

Во всем и всюду остров мой неистов —

в тайфуне, в ливне, в трепете куста,

и даже в том, что птицы в месяц листьев

шумят на ветках громче, чем листва.

Прощанье с корейским поэтом Ким Цын Соном

Не умолкай невидимая птица,

на детскую свирель похож твой плач.

«Теперь ты точен.

Может получиться».

Он ничего не видит,

но он зряч.

«Переводи, – твердит. – Еще страницу! —

и желтым ногтем по столу стучит. —

Переводи! Ведь ты услышал птицу.

Теперь ты знаешь, в ком она кричит».

Шипы и розы. Из какой корысти

он выбирал?

Грехи его легки.

Мы знаем, как пылают наши листья —

летящие в огонь черновики.

1968–1993

Двойное эхо

(из раннего, и вне циклов)

Поэма начала

(фрагменты)

Снова ты о ней? Но я не тем взволнован.
Кто открыл ей сроки? Кто навел на след?
Тот удар – исток всего. До остального
Милостью ее теперь мне дела нет.
Борис Пастернак

Там,

в устье слов,

щетина рыжих сосен.

А грусть – весло,

гребу к началу вёсен,

потерянных в заснеженном лесу,

где деревом – ствол света на весу…

Белой тоской нас

запорошил снег.

Не закрывай глаз,

не опускай век.

Пусть этот путь крут,

крепче его держись.

В матовый скол слюд,

взвитых, как пух, высь.

Хрипло скрипит наст,

гулко кричит ночь.

Пусть из твоих глаз

слезы бегут прочь.

«Нет, никогда, нет!» —

мечется ветра крик.

Бледен фонарный свет,

и набухает тик

тут, у виска, где

бьется одна мысль:

я на чужой звезде,

это другая жизнь…

Где, как в плену кошмарном, неделями мне томиться,

где, как в бреду, попарно

проходят чужие лица.

Где не мои руки ищут твои плечи,

где через эти груды

бреда —

мои речи.

Температурный пыл

падающий и хрупкий,

регистратур пыль,

хрип телефонной трубки.

Каждое слово ловлю,

Каждое слово – месть,

«Чем занята?» – «Люблю…»

Груз,

но его несть.

Несть, припадая к земле,

царапая небо взглядом;

несть, потому что везде

имя твое рядом;

родиной преданной звать

родинок грусть немую;

несть, продолжая лгать,

несть на звезду иную, —

ту, что придумал сам,

синюю высь отринув,

веря твоим губам,

несть,

подставляя

спину…

Я кощунствовал,

я проклинал,

я смеялся,

Перейти на страницу

Большие снега | страница 46