Я думаю, что и очень серьезные искания Художественного Театра в области преодоления реализма некоторой, высшего порядка, театральностью, поэтической условностью, стремления его к виртуозному использованию, в рамках, однако, выдержанного вкуса, некоторых приемов новейшего театра, – можно только приветствовать при том условии, чтобы основная закваска, то-есть особый оригинальный «извод» реализма, остался главным фундаментом старого МХАТ'а. Но все же при нынешнем общем росте интереса к многозначительной современной пьесе, Малый театр и МХАТ могут одержать большие победы только при наличии соответственных пьес.
Посмотрим, что делается на противоположном фланге. Тов. Таиров многократно заявлял о разрыве его театра со всякой иллюзией, со всякой психологией и о сознательном служении исключительно формальной актерской технике, понимаемой даже не как лицедейство, а как ряд виртуозных трюков. В настоящее же время А. Я. Таиров отошел от этого взгляда на вещи и об'явил, что театр его путем вышеуказанных исканий созрел теперь для осуществления социальной драмы. Театром был сделан очень неудачный опыт «Грозы», во многом сблизившийся с методами Малого театра и не показавший никакого превосходства, якобы обретенного артистами Камерного театра во время скитаний по дебрям изощренного эстетизма. Затем театр дал социальную драму «Св. Иоанна». В ее постановке было много хорошего и обещающего, но пьеса была выбрана удручающе неудачно, и спектакль остался памятником «добрых пожеланий». Таиров лихорадочно ищет подходящих пьес за границей, думает, что нашел такую в «Косматой Обезьяне» О'Нейля. Посмотрим.
Мейерхольд со своим «Бубусом» ясно показал, что хочет повернуть в сторону углубленного, повышенного, в некоторой степени как бы торжественного и монументального драматического и комедийного стиля, долженствующего раскрывать внутреннюю сущность отдельных социальных типов и положений. Легонькая комедия Файко треснула и распалась под тяжестью такой задачи. Посмотрим, что будет с комедией Эрдмана*1. Но к настоящей социальной большой драме или комедии приемы Мейерхольда (исправленные, конечно, так как трюкизма осталось еще слишком много), вполне подошли бы.
/*1 Статья написана до постановки «Мандата». Ред.
Грипич в Революционном театре, при соприкосновении с первой пьесой, которая дышит хоть некоторой живой современностью, «Воздушный Пирог» – вынужден был решительно повернуть к реализму в изображении типов и обстановки. Подобный поворот был уже заметен и при осуществлении «Эхо», при чем автор его, твердый реалист, пролетарский драматург Белоцерковский усиленно требовал еще большего реализма на сцене, но в то время не добился результатов.
