Диспут состоялся в университетском городе Лейпциге, столице герцога саксонского Георга, который сам и устраивал его, несмотря на противодействие местного епископа. Георг был также в числе недовольных курией. Это была честная прямая натура. Хотя и воспитанный в строгом почитании церковной традиции, он искренно стремился к уяснению истины и надеялся, что личный обмен мыслей между враждующими сторонами даст им возможность лучше понять друг друга и прийти к соглашению. Диспут начался 27 июня. Открытие его произошло с обычной торжественностью, какою отличались все теологические состязания. Но по огромному стечению народа, по напряженному ожиданию собравшихся чувствовалось, что дело идет не о простом схоластическом турнире. Главные противники были каждый в своем роде выдающимися диспутантами. Экк славился как искусный диалектик; в этом отношении он не уступал Лютеру, а познаниями в философии и теологии, особенно же в церковной истории и церковном праве, решительно превосходил его. Зато Лютер был силен в другой области. Он знал Августина основательнее, чем кто-либо; кроме того, был очень начитан и в других отцах церкви – восточных и западных и благодаря пятнадцатилетнему изучению превосходно помнил соответствующие отрывки из Библии. По поводу этого диспута мы имеем первую характеристику реформатора, принадлежащую одному из присутствовавших, профессору Мозеллану:
“Мартин Лютер, – пишет Мозеллан, – среднего роста, до того истощен заботами и трудами, что можно пересчитать все кости на его сухощавом теле; впрочем, в полной свежести и силе зрелого возраста. Голос имеет звучный и громкий. Он исполнен учености и знает в совершенстве Св. Писание, которое помнит почти наизусть. Греческий и еврейский понимает достаточно, чтобы судить о достоинстве толкований. Он обладает огромным запасом фактических сведений, речь его льется свободно. В обхождении он учтив и приветлив, не имеет ничего стоически-сурового и напыщенного, умеет приноравливаться к лицам и обстоятельствам. В обществе он весел, шутлив и остроумен. У него всегда ясное лицо, как бы сильно ни угрожали ему противники. Трудно думать, чтобы он без благословения Божия мог предпринимать такие дивные вещи. Один лишь справедливый упрек делают ему все, а именно: он не соблюдает меры в полемике и обнаруживает больше едкости, чем это подобает теологу и учителю веры”.
Прения сначала завязались между Экком и Карлштадтом. В продолжение четырех дней оба противника диспутировали о свободе воли и отношении человека к благодати. Карлштадт, бойкий и самоуверенный на университетской кафедре, заметно пасовал перед уверенностью и находчивостью Экка. Особенно вредила ему слабая память, из-за которой он должен был поминутно рыться в разложенных пред ним книгах, чтобы отыскать нужный текст. Заметив эту слабую сторону, Экк потребовал, чтобы справки были запрещены. Спор нагнал на всех тоску, присутствующие засыпали; кончилось, по обыкновению, тем, что каждая из сторон осталась при своем мнении.
