Как мы уже говорили, Никита Демидов, по своему быстрому обогащению, давно возбудил вожделения фискалов (из которых в особенности известен Нестеров), и они не раз хотели прижать бывшего кузнеца, обвиняя его в том, что он утаивает железо, не платит пошлин и слишком дорого ставит припасы в казну. Примешивались глухо обвинения и в том, что Никита держит беглых людей на заводах. На этих доносах некоторые из фискалов выражали не совсем скромное желание об отнятии невьянских заводов от Демидова и об отдаче им, фискалам, за что они обещали “порадеть” для матушки-родины и “для царского величества”. Хотя Демидов и удачно оправдывался перед сенатом, куда доходили его дела, но все-таки по этим делам был поручен “розыск” известному начальнику розыскной канцелярии лейб-гвардии капитан-поручику Плещееву. Розыск был настоящею Калифорнией для тогдашнего “крапивного семени”. Плещеев тянул его три года, наказывал людей Демидова, держал их в кандалах, и, вероятно, прижимистому тульскому кузнецу пришлось немало потратить денег и покланяться господам подьячим. А жаловаться старый заводчик боялся: царь был далеко, благоприятель думный дьяк Виниус сошел со сцены, да притом у невьянского богача был большой грех по части “беглых людей”.
Но счастье не оставляло старика, и ему удалось блистательно оправдаться во всех взводимых на него обвинениях и особенно в том, что он берет за военные припасы дороже других заводчиков. В это время (1715 год) потребовался большой заказ на адмиралтейство. Царь, ввиду доносов на Демидова, поручил князю Василию Владимировичу Долгорукову исследование по этому делу и приказал сравнить цены других подрядчиков с демидовскими. Оказалось, что многие изделия Демидова поставлялись вдвое дешевле и не нашлось ни одного, которое бы стоило дороже. Никита торжествовал, и царь тоже обрадовался за “Демидыча”. В горячей челобитной Никита излил свои жалобы на “крапивное семя” и на “волокиты” по поводу расчетов с казною. Он требовал, чтобы с казенных заказов пошлин не брали, деньги выдавали бы без замедления, и просил снова подтвердить за ним право на владение Невьянскими заводами, а также чтобы его ведали в Петербурге, в канцелярии князя Долгорукова, о чем и дать указ, чтобы “убытков каких не было”. На все это Петр согласился, и только тогда были распечатаны амбары Никиты и возвращено ему секвестрованное железо. Но и после этого “крапивное семя” не угомонилось: при продаже в таможне железа, принадлежавшего Никите, взяли двойную пошлину “за грубость и непристойное поведение приказчика”, которого притом же продержали несколько месяцев в тюрьме.
