– Ну-у-у… Если то, что я сделал ей комплиментов больше, чем положено, назвать некорректностью, – в тон ему ответил я.
– Не уходите в сторону от вопроса, Неглинов. Вы знаете, что я имею в виду.
– Я мужчина не меньше, чем вы, – я лихорадочно подбирал правильный ответ. – А она – очень интересная женщина. Возможно, я слишком увлекся ролью и не мог себя сдержать…
Я интуитивно почувствовал, что такой ответ попадет в точку. Мне казалось, скажи я правду, что его жена сама нахально ко мне пристает, он тут же вышвырнет меня за дверь. К тому же стучать на кого-то было не в моих правилах.
Песочный благодушно похлопал меня по плечу.
– Ну-ну, я рад, что все улажено. Прекрасно вас понимаю, перед моей женой мало кто устоит. Но согласитесь, это лучше, чем если было бы наоборот. Мне это в некотором роде льстит, вы согласны? К тому же, вы – артист, натура впечатлительная… И все же я вас хочу предупредить…
– Понял, – поспешно ответил я. – И все же осмелюсь задать вам вопрос. Скажите, Георгий Павлович, вы и впрямь верите, что ваша жена талантлива?
– Что за вопрос! – Песочный нахмурился. – Безусловно. А потом… Разве это имеет какое-то значение? И разве она менее талантлива, чем другие? Ну хорошо, попробую вам ответить более откровенно. Таланты нужны для искусства. Ремеслу нужны ремесленники. Кто может назвать сегодняшнее кино искусством? Как, впрочем, и многое другое. И нужно ли вообще искусство? Оно усложняет человеку жизнь, которая, поверьте, и без того нелегка. Раньше искусство заставляло думать. А вы спросите, хочет ли кто-нибудь сегодня думать? Скорее наоборот, все желают поскорее избавиться от лишних мыслей. И они правы. Поэтому я с полной уверенностью могу сказать, что моя жена может стать прекрасной артисткой. Под стать нынешнему кино. А вам советую поменьше предаваться философским измышлениям. Иначе никогда не станете звездой.
– Но почему вы решили, что искусством должны управлять именно вы?
Песочный расхохотался, обнажив свои безупречные фарфоровые зубы. Плохо, что он не был знаком с настоящим Ростиком. Настоящий Ростик этого вопроса не задал бы.
– Все очень просто. У меня есть деньги. Много денег. А что такое искусство без денег?
– А если бы они были у меня? И я захотел бы делать искусство, а не ремесло?
– Тоже простой ответ. Поначалу так оно и было бы. Но лишь поначалу. Потому вы непременно повторили бы мой путь. Иначе бы просто прогорели…
Я раньше мало задумывался об искусстве. Мне это и не было нужно. Я все измерял по высшему счету. И считал, что миром должны править совершенство и гармония. Как в природе. Неужели я ошибался? Или ошибались другие, готовые превратить нашу жизнь в макет и ремесло? Эту ошибку нужно было исправить. Пока не поздно. Но Песочный прав, без денег ничего не изменить. И я повторял в сотый, тысячный раз мысль, рожденную сотни, тысячи лет назад: все зло в деньгах. Деревьям не нужно платить за землю, птицам – за небо, животным – за пищу. Они не хотят стать богаче, и среди них нет бедных… Я начинал понимать – чтобы что-то изменить, нужны деньги. Много денег.
