Приглашение Беккариа в Петербург. – Отказ, вызванный интригами Д'Аламбера. – Принятие университетской кафедры. – Его труды. – Участие в законодательных комиссиях. – Влияние Беккариа на смягчение уголовных кар в Европе. – Его влияние на русское законодательство. – Закон 17 апреля 1863 года и «Судебные Уставы» 20 ноября 1864 года
Слух о необыкновенном чествовании Беккариа в Париже вскоре достиг и северных дворов, где к автору «Dei delitti e delie реne» относились с большим сочувствием. Императрица Екатерина II выразила желание видеть у себя человека, о котором Д’Аламбер писал ей такие лестные отзывы. Начались переговоры о приглашении Беккариа совсем поселиться в Петербурге, чтобы принять участие в трудах комиссии для составления уложения. Канту приводит любопытное письмо, полученное Беккариа в конце 1766 года от знаменитого хореографа Анджелини, управлявшего петербургским балетом. Балетмейстер передает ему поклон от имени статс-секретаря императрицы Елагина, большого поклонника Беккариа и противника практиковавшейся на его родине карательной системы, в силу которой сначала наказывают, а затем уже приступают к расследованию содеянного преступления: «Еще скажу Вам, что императрица уже читала Вашу книгу и всем сердцем сочувствует гуманности, которую Вы с такой энергией проповедуете и поддерживаете». Другой земляк Беккариа, некий синьор Маруцци, предложил даже свои услуги, чтобы облегчить ему переезд в Россию.
Такого закоренелого домоседа, как Беккариа, для которого даже поездка в Париж была невероятным подвигом, одна мысль об отдаленном путешествии в холодную и малоизвестную «Московию» наполняла ужасом. К тому же его жена начала прихварывать, ей советовали отправиться на воды в более теплый климат, на юг Италии. Взять с собою больную жену в Петербург, климат которого в те времена пользовался далеко не лестною репутацией, было просто немыслимо. А тут еще подоспели коварные советы нового друга Д’Аламбера, роль которого в этом деле была более чем странной. Никто так горячо не рекомендовал императрице миланского философа, как Д’Аламбер, он первый подал мысль пригласить его в Петербург. А когда дело уже наладилось, он же настойчиво ему отсоветовал отправиться в Россию… «Говорят, что Вы серьезно думаете о поездке в Россию, – писал он в июне 1767 года. – Не знаю, какими мотивами Вы руководствуетесь. Но прошу Вас, дорогой друг, хорошенько подумать еще об этом, прежде чем окончательно решитесь. Вспомните все, что я Вам раньше говорил по этому поводу. Вы променяете прекрасный климат для очень дурной страны, свободу на рабство…» и т. д. Советы такого друга, как Д’Аламбер, кичившегося тем, что, несмотря на дружеские отношения с императрицей, он предпочел остаться в своей Франции, на скудном пенсионе в 1700 франков и с конурой в виде казенной квартиры, отказавшись от выгодных предложений Екатерины II, подействовали на обленившегося и мягкого Беккариа. Предложение было отклонено, Беккариа остался в своем любезном родном городе.
