С неменьшею страстностью и непререкаемой логичностью ратовал Беккариа против пытки. Это «бесчестное средство для открытия истины», этот «памятник варварского законодательства наших предков, установивших „Божьи суды“ и так далее, глубоко возмущали нашего философа-гуманиста. Он не мог мириться с безнравственным требованием закона, чтобы человек, под воздействием нестерпимых физических страданий, сделался поневоле своим собственным обвинителем. Тут истина, требуемая судом, заключается в крепости мускулов, в закаленности организма. Закон, допускающий пытку, говорит: „Люди, выдержите физическую боль! Природа дала вам непобедимую любовь к своему естеству и неотъемлемое право самозащиты. А я хочу внушить вам противоположные чувства: геройскую ненависть к самим себе, я хочу заставить вас быть самообвинителями, говорить правду под пыткой, раздробляющей ваши кости, раздирающей ваши мускулы“. В результате оказывается, что виновный, обладающий крепким здоровьем, выходит сухим из воды, а невинный, но слабосильный погибает жертвой судейского педантизма. Вопрос сводится к крепости мускулов, к простой формуле, достойной скорее медика, нежели судьи. Пытка составляет бесчестие (infamia), ей подвергается человек с запятнанной репутацией, – следовательно, одним бесчестием желают смыть другое.
Приводить все аргументы против пытки, высказываемые автором, мы не станем, потому что эта глава утратила теперь всякое практическое значение, пытки давно исчезли не только в теории, но и на практике. Но в прошлом веке понадобилось много усилий великих умов, чтобы доказать бесполезность и позор этого способа вымучивания признания. Люди нескоро и неохотно расстаются с наследственными предрассудками. На наших глазах, в начале 60-х годов, происходила памятная полемика по поводу проекта отмены телесных наказаний в России.
Человек, нарушающий законы своей страны, возмущающий общественное спокойствие, подлежит исключению из среды общества, договорные обязательства которого он презирает. Другими словами, он должен быть изгнан. Как же поступить с его имуществом: конфисковать ли его в пользу казны, чтобы отнять у него возможность вредить покинутой родине, или отдать законным наследникам?
Беккариа высказывается против конфискации, имеющей множество гибельных сторон. Конфискация может обратить в преступника честного человека, доведенного лишением имущества до нищеты, и затем жестоко карает ни в чем не повинное семейство осужденного к изгнанию, – семейство, которое обыкновенно слепо повинуется своему главе и не имеет возможности не только помешать беде, но и принять меры против грозящего материального бедствия, сопряженного с позором.
