Дело было в октябре, и Декстеру шел двадцать шестой год. В январе он сделал предложение Айрин. О помолвке решили объявить в июне, а в начале осени сыграть свадьбу.
Северная зима тянулась бесконечно, и только в конце апреля подули теплые ветры и в озеро Черного Медведя побежали ручьи. В первый раз больше чем за год Декстер чувствовал что-то вроде успокоения. Джуди Джонс уехала во Флориду, потом в Хот-Спрингс, с кем-то обручилась, расторгла помолвку. Сначала, когда Декстер только что отступился от нее, ему было тяжело, что в городе его все еще связывают с Джуди и постоянно о ней расспрашивают, но, когда во время обедов его стали сажать рядом с Айрин Ширер, расспросы прекратились - теперь уже другие рассказывали ему о Джуди. Он перестал быть источником сведений о ней.
И вот наступил май. Декстер бродил вечерами по улицам во влажной, набухающей дождем темноте и думал, что в нем почти не осталось радости, она исчезла так быстро, и так мало для этого понадобилось. Ровно год назад, тоже в мае, Джуди завертела его в водовороте своей непростительной, и все-таки прощаемой ей безудержности - и он поверил на короткий миг, как верил еще раз или два, что она его полюбила. И эту-то крупицу счастья он отдал за нынешний груз спокойствия! Айрин, он знал, будет для него лишь тень за спиной, голос, разговаривающий с детьми, рука, разливающая чай... восторг и красота исчезли, исчезло волшебство ночей я чудо сменяющих друг друга времен года... прелестных губ с опущенными уголками, которые тянутся к его губам, увлекая в блаженство глаз... Память держала его цепко. Слишком он был силен и полон жизни, чтобы дать своей любви легко умереть.
В середине мая, когда весна несколько дней медлит на шатком мостке, готовясь шагнуть в зрелое лето, Декстер пришел как-то вечером к Айрин. Через неделю объявят об их помолвке, и все примут эту новость как должное. А сегодня вечером они будут сидеть рядом в гостиной Университетского клуба и смотреть на танцующих. Ему было с ней надежно, покойно - она была в городе всеобщей любимицей, все в один голос восхищались ее достоинствами.
Он поднялся на крыльцо особняка Ширеров и вошел в переднюю.
- Айрин! - позвал он.
Из гостиной вышла миссис Ширер.
- Здравствуйте, Декстер. У Айрин ужасно разболелась голова, она ушла к себе. Она хотела ехать с вами, но я ее уложила в постель.
- Что-нибудь серьезное?
- Нет, пустяки. Завтра утром она будет играть с вами в гольф. А сегодня вы уж ее простите, Декстер.
