В деле Бомарше и Гезмана Марэн явился во всем блеске своей подлости и продажности. Он действительно облачался здесь в змеиную шкуру и под видом дружеского расположения пытался «сбить» Бомарше в его деле с парламентским советником. Но когда это не удалось, он снял личину и стал осыпать бывшего друга самыми невероятными обвинениями в своей газете. Он старался даже выставить Бомарше врагом существующего во Франции порядка вещей, с злобной целью, но, конечно, не без основания, врагом религии и правительства и с фарисейской скромностью ставил многоточия в самых подозрительных местах. Бомарше искусно снял с Марэна эту личину благонамеренного человека. «Как Буало, – писал он, – что бы я ни назвал, я называю настоящим именем, кошку зову кошкой, а Марэна называю торговцем мемуарами, литературой, цензурой, новостями, шпионством, ростом, интригами и проч., и проч. – целых четыре страницы и прочее…» «Первое несчастие для человека, – говорил он в другом месте, – конечно то, когда краснеешь за себя. Но второе наступает, когда за тебя краснеют другие. Впрочем, я не знаю, зачем говорю вам все эти вещи, которых вы не можете понять. Я удаляюсь… ведь я еще могу что-нибудь потерять. А вы… вы можете смело идти всюду». Особенно блестящие страницы посвящены Марэну в четвертом мемуаре против Гезмана. Если бы Всеблагое существо, говорит здесь Бомарше, явилось к нему, Оно сказало бы ему, что, наделив его всеми благами, крепким телом и крепкой душой, Оно дало ему также в удел несчастья, дабы он не возгордился своим благополучием. Бомарше преклоняется перед высшею волей, но если ему суждено иметь врагов, он просит, чтобы это были такие-то именно люди, и затем описывает Лаблаша, Гезмана и других.
«Если я должен, – просит он, – явиться перед парламентом как человек, хотевший подкупить неподкупного судью и очернить неочернимого человека, – всемогущее Провидение, твой раб простерт перед тобою, я покоряюсь тебе, сделай только, чтобы мой обвинитель был человек ограниченного ума, чтобы он был фальшив и подделыватель документов»… Пусть в это дело вмешаются другие люди и, между прочим, злой посредник, «пусть этот посредник будет изменником друзьям, неблагодарным к своим благодетелям, ненавистным для авторов по своей цензуре, скучным для читателей по своим писаниям, страшным для должников, разорителем бедных книгопродавцев из-за своего обогащения, продавцом запрещенных книг, соглядатаем за людьми, допускающими его в свое общество, – чтоб в глазах людей достаточно было быть им очерненным, и это убеждало бы в честности человека, – стоило быть под его защитой, чтоб все тебя подозревали.
