Воровство было не ночное, а дневное. Смотрители и комиссары проигрывали по несколько сот рублей в карты ежедневно. Мясной подрядчик на виду у всех развозил мясо по домам членов госпитальной конторы. Аптекарь продавал на сторону свои запасы уксуса, разных трав и т. п. В последнее время дошло до того, что госпитальное начальство начало продавать подержанные и снятые с ран корпию, повязки, компрессы и прочее, и для этой торговой операции складывало вонючие тряпки в особые камеры, расположенные возле палат с больными.
В течение целого года по приезде в Петербург Пирогов занимался изо дня в день в страшных помещениях Второго госпиталя с больными и оперированными и в отвратительных до невозможности старых банях этого же госпиталя; в них за неимением других помещений он производил вскрытие трупов, иногда по двадцати в день, в летнюю жару; зимою во время ледохода переезжал ежедневно по два раза на Выборгскую, пробиваясь иногда часа по два между льдами.
Молодому и энергичному хирургу предстояло совершить один из подвигов Геркулеса – превратить авгиевы конюшни Второго военно-сухопутного госпиталя в благоустроенные госпитальные клиники. Задача была не из легких. Административное “военно-ученое болото”, в которое попал Пирогов, заволновалось. Населявшие его гады всполошились и соединенными усилиями набросились на нарушителя их мирной идиллии, основанной на общем попирании человеческих прав и гражданских законов. Но они не знали, что перед ними был человек твердых убеждений, человек, которого можно только сломить, но согнуть нельзя, и который не позволит наступить себе на ногу. Одному из этих господ, главному доктору госпиталя Лоссиевскому, пришлось на своей шкуре испытать это.
Сей почтенный муж был известен среди своих товарищей под именем “Буцефала”. “Хотя, – говорит Пирогов, – известная французская поговорка: “grande tкte – grande bкte”[4] и грешит против физиологии, но нет правил, даже физиологических, без исключений. В отношении к голове Лоссиевского физиология оказалась действительно неправою”. Вот с этим-то grande bкte и происходили постоянные стычки, закончившиеся эпизодом, который наш ученый называет в своих записках “Буцефаловой глупостью”.
Дело происходило в 1843 году. Лоссиевский как-то призывает ассистента Пирогова и ординатора госпиталя, доктора Неммерта, и спрашивает его, не заметил ли он чего особенного в поведении профессора Пирогова. Неммерт говорит, что нет. На дальнейший вопрос Лоссиевского, почему же Пирогов прописывает в таких больших дозах наркотические средства, так однажды экстракта белены до пяти гран на прием, Неммерт ответил, что он не знает, пусть Лоссиевский сам спросит у господина профессора. Тогда Лоссиевский призывает Неммерта в госпитальную контору и приказывает ему как подчиненному расписаться в принятии запечатанного пакета с надписью: “секретно”, под N… В этой бумаге заключалось следующее предписание ассистенту Пирогова:
