– Это не твое дело, – отвечала египтянка.
– Притом же, – сказал он, – припомни и то, что я из другого народа – я эллин, и другой с тобой веры.
Египтянка опустила ресницы своих длинных, как миндалины, глаз и отвечала ему:
– Я не знаю, в чем твоя вера: это касается наших жрецов; но я верю, что грязь так же марает ногу гречанки, как и ноги всякой иной, и одинаково каждую жжет уголь каленый. Не смущай меня, грек; твоя дочь покорила себе мое сердце, – иди, обними твою дочь и жену и приди ко мне завтра.
А когда незнакомец ушел, девушка тотчас же опять взяла свое покрывало и пошла к богатому ростовщику. Она заложила ему за высокую цену все свое имущество и взятое золото отдала на другой день незнакомцу.
Через малое же время, когда прошел срок сделанного заклада, ростовщик пришел с закладной и взял за себя все имущество египтянки, а она должна была оставить свой дом и виноградник и выйти в одном бедном носильном платье. Теперь у нее не было ни средств, ни приюта.
Скоро увидели ее в этом положении прежние знакомые ее родителей и стали говорить ей:
– Ты безумная девушка, и сама виновата в том, до чего тебя довела твоя безрассудная доброта!
Она же им отвечала, что ее доброта не была безрассудна, потому что теперь она лишь одна потерпит несчастье, а без этого погибало целое семейство. Она рассказала им все о несчастье эллина.
– Так ты вдвое безумна, если сделала это все для людей чужой веры!
– Да ведь не порода и вера страдали, а люди, – ответила она.
Услыхав такой ответ, знакомые почувствовали против нее еще большее раздражение.
– Ты хочешь блистать своей добротою к чужеверным пришельцам, – ну, так живи же, как знаешь! – и все предоставили ее судьбе, а судьба приготовила ей жестокое испытание.
Великодушная девушка не могла избежать тяжких бедствий по причинам, которые крылась в ее воспитании: она совсем не была приготовлена к тому, чтобы добывать себе средства своими трудами. Она имела молодость, красоту и светлый, даже проницающий ум и возвышенную душу, но не была обучена никакому ремеслу. Прелестное, девственное тело ее было слабо для того, чтоб исполнять грубые работы – береговые поденщицы ее отгоняли; она не могла носить ни корзины с плодами, ни кирпичи на постройки, и когда она хотела мыть белье на реке, то зола из сгоревшего нильского тростника разъедала ее нежные руки, а текучая вода производила у нее головокружение, так что она упала в воду и ее, полуживую, без чувств вытащили из Нила.
