Уселись поезжане. Настю с мужем посадили на задние сани; с ними села сваха Варвара, а за ними ехали верхами двое дружек. Из господского дома поезд прежде всех завидели девушки, забегали и засуетились, повторяя: «Молодые, молодые, на поклон едут!» Господа спали после обеда, но, услышав суету, встали. Барин надел ватный кашемировый халат и подпоясался, а барыня сняла со шкафа бутыль с зоревой настойкой и нацедила два графинчика водки. Поезд остановился у крыльца и не сходил с саней. Только один дружко слез с лошади и, отдав повод своему товарищу, вошел в хоромы.
– Здравствуй, Тихон! – сказал барин, увидя вошедшего знакомого парня.
– Здравствуй, Митрий Семеныч!
– Что, брат, скажешь?
– К твоей милости.
– Ты дружком, что ли? – спросил барин, глядя на перевязанный красным платком рукав Тихоновой свиты.
– Точно так, Митрий Семеныч! Молодые к тебе поклониться приехали: прикажешь принять?
– Как же, как же, Тихон! Веди молодых; спасибо, что вспомнили.
– Ну, вот благодарение тебе, – отвечал Тихон и вышел снова в сени.
На санях в ту же минуту началось движение. Бабы, мужики вставали, отряхивались и гурьбою полезли в прихожую. Тем временем барыня подала мужу в руки целковый, себе взяла в карман полтинник, а детям раздала кому четвертак, кому двугривенный, а Маше, как самой младшей, дала пятиалтынный. Дети показывали друг другу свои монеты и толковали, как они их положат на тарелку, когда придет время «отдаривать» Настю.
Отворилась дверь в маленький залец, и выступила из передней Настя и рядом с ней опять страшно размасленный Григорий. Поезжане стали за ними. В руках у Насти была белая каменная тарелка, которую ей подали в передней прежние подруги, и на этой тарелке лежали ее дары. Григорий держал под одною рукою большого глинистого гусака, а под другою такого же пера гусыню.
Молодые вошли, поклонились и стали у порога не зная, что им делать.
– Здравствуйте, друзья мои, Григорий Исаевич и Настасья Борисовна!
– Здравствуйте, Митрий Семеныч! – отвечали разом все поезжане.
– И с хозяюшкой твоей и с детками, – подсказал кто-то из-за двери.
Молодые оба молчали.
– Спасибо, спасибо вам, что вспомнили меня.
– Да как же, Митрий Семеныч! – ответил кто-то из поезжан.
– Неш мы какие, прости господи…
– Мы твоей милости повсегды…
– Мы порядки соблюдаем, как по-божому, значит.
– Что ж ты невеселая такая, Настя? – спросила барыня.
– Не огляделась еще, сударыня! – ответила сваха Варвара.
– То-то, ты не скучай.
– А ты поклонись сударыне-то, – опять подсказала Варвара, толкая Настю под локоть.
