И в заключение – то, что будет уже не Преобразованием, а Переворотом, не Реформацией, а Революцией, сначала в Церкви, а потом и в миру: «Церковь может быть и без Папы; чтобы сохранить единство свое, нуждается она только в одном, единственном главе – Иисусе Христе».[41] Есть Глава у Церкви, но этот Глава не Папа, а сам Христос. Не сказано ли Им самим: «Се, Я с вами, во все дни до скончания века»?[42]
Вот где есть все еще живое слово Реформации – в этом постановленном ею и все еще не решенном Церковью и даже как будто неуслышанном вопросе: кто видимый, присутствующий на земле в веках и народах глава Вселенской Церкви – Папа или Христос? Вот где Лютер мог сказать: «Сам Бог ведет меня, и я иду за Ним». «Дело Его – мое».
«Веруешь ли ты в учение сына твоего, Мартина?» – спросит священник умирающего отца Лютера. «Верую, – ответит тот, – надо быть негодяем, чтобы этому не верить».[43] Так же ответит когда-нибудь и все христианское человечество.
«Я посмеюсь над ней, как над мыльным пузырем»[44] – восклицает Лютер, когда прочел папскую буллу о своем отлучении от Церкви. «Я обличу эту буллу как нечестивую ложь… ибо она осуждает самого Христа… Вот когда я наконец убедился, что Папа – Антихрист, Рим – престол Сатаны».[45] «Эта сатанинская булла возмущает меня. Никогда еще, от начала мира, Сатана так не говорил против Бога. Страшные богохульства ее превосходят всякое воображение, и никто этого не видит».[46] «Если бы меня не удерживали здесь (в Виттенберге), я поехал бы в Рим, чтобы предаться ярости моих врагов».[47] «Что они могут сделать со мной? Убить?.. И обесчестить как еретика? Но не был ли и сам Христос осужден как „соблазнитель“ и „еретик“?»[48] «Будем же радоваться, что мы удостоились так же страдать, как Он».[49] «Пилат сказал первосвященникам и народу: „Я не нахожу никакой вины в этом человеке“. Но они настаивали, говоря: „Он возмущает народ“ (Лука, 23:4–5). Как „возмутитель“ и „мятежник“, и был распят Иисус. Это Лютер первый вспомнил и напомнил людям так, что они уже никогда не забудут.
«Истины мятежной я не люблю», – говорит Эразм, и с ним согласились все папы, от Григория VII до Пия XI.[50] «А Христос любит», – отвечает Лютер. Вот новое «подражание Христу», неизвестное ни Фоме Кемпийскому, ни Франциску Ассизскому и никому из святых после первых веков христианства.
«Бог был явно со Христом… и так же явно с Лютером… Но оба они не были друзьями существующего порядка», – верно и глубоко понял Гёте.
