Эту получку инженеры брали из рук казначея не рассматривая и без расписки, а казначей только делал карандашом значок о выдаче ее в особой маленькой тетрадке.
Казначей был «косоротый», чиновник из писарей, в своем роде деловитый и в своем роде добрый человек, очень веселого нрава. Он иногда дозволял офицерам «любопытствовать, сколько в пачке», но большею частью этого никто не делал, так как это ни к чему не вело и только могло служить перед начальством признаком строптивости.
«Косоротый», скривя губы, говорил:
– Веруй, а не испытуй. Верующему приложится, а у испытующего отнимется.
Все здраво рассуждавшие люди знали, что надо верить, и верили. За это им и давалось по вере их.
Когда вошел в казначейскую комнату Николай Фермор, «косоротый» придержал его, пока два случившиеся здесь офицера вышли, а потом предложил ему для учинения расписки казенную книгу, а когда тот расписался в получении следовавших ему казенных денег (кажется, что-то около сорока рублей), тогда казначей подал ему эти деньги и затем, спустя левую руку в стоявшую возле него корзину, подал пачку ассигнаций, перетянутую желтою бумажною полоской.
Положив эту пачку на стол рядом с отсчитанным казенным жалованьем, «косоротый» черкнул у себя в тетрадке карандашиком и, задвинув тетрадь в стол, ждал, чтобы Фермор вышел и дал место другому офицеру.
И Фермор действительно от него ушел, но пачки, перетянутой бумажною полоской, не тронул.
– Что же вы? – проговорил ему вслед «косоротый».
Фермор остановился.
– Что же вы не берете? Это ведь тоже ваше.
– Что такое? – спросил, недоумевая, Фермор.
– Свое, что вам следует.
– Я получил все свое, что мне следует.
– И это тоже вам следует.
Казначей опять показал глазами на оставшуюся на столе пачку.
– Что же это такое?
Казначей посмотрел на него значительно и с неудовольствием и отвечал:
– Что я вам буду рассказывать! Это деньги.
– Какие?
– Государственные ассигнации.
– Сколько же их здесь?
– Сколько? Об этом не говорят, но можете сосчитать, сколько их здесь. Тут четыреста рублей.
– И они мои?!
– Да, ваши.
– Решительно не понимаю! – произнес, двинув плечами Фермор.
– Ну, так и не понимайте, – отвечал «косоротый» и при выходе Фермора бросил предназначавшуюся ему пачку опять назад в корзину.
А Николай Фермор, выйдя в комнату, где были офицеры, отыскал тех из них, с которыми уже успел познакомиться, и за великий секрет с негодованием рассказывал, какую «оскорбительную штуку» хотел было с ним проделать «косоротый».
